Антология советского детектива-5. Компиляция. Книги 1-11

— Советские законы — формальность? — с недоумением пожал плечами полковник. — Ну, знаете ли… А согласовывать следственные действия с руководством — тоже формальность? Почему вы вызвали на допрос Лаптина, не испросив ни у кого разрешения? Прошу извинить, но я просто отказываюсь понимать ваше поведение…

— Нет, это я прошу меня извинить, товарищ полковник, — вкрадчиво, но не без издевки ответил Елистратов, — однако я полагал, что не обязан такую ерунду, как вызов человека на предварительный допрос, согласовывать с руководством Комитета. Не считал нужным звонить по пустякам в Москву. Вам же, разрешите напомнить, я не подчинен. Как-никак я работник центрального аппарата…

— Ах вон оно что! — перебил Елистратова полковник. — В таком случае уж я вам напомню, что времена, когда сотрудники центра ни в грош не ставили местные органы, давно канули в вечность. А допрос допросу рознь. Позвольте, кстати, ознакомиться с результатами допроса Лаптина.

— Но допрос еще не закончен…

— Ничего, мы с товарищем Мироновым разберемся и в том, что вы уже успели записать. Протокол при вас?

Возражать дальше Елистратов не стал, не решился. Он молча достал из папки протокол допроса и протянул полковнику. Полковниц взял протокол и принялся внимательно читать страницу за страницей, передавая затем каждую Миронову. Не успели они покончить с протоколом, как полковнику доложили, что бывший владелец типографии доставлен. Ожидает в приемной.

— Пусть войдет, — сказал полковник и добавил, обращаясь к Елистратову и Миронову: — Вас прошу присутствовать.

Как и предполагал Миронов, с этим допросом получился чистейший конфуз: из предъявленных ему фотографий пяти пожилых мужчин бывший владелец типографии не смог опознать ни одного. Он не только не мог сказать, изображен ли на фотографиях тот, кто вручал ему заказ на печатание листовки, но не узнал и Лаптина, фотографии которого не запомнил.

Закончив допрос и отпустив бывшего владельца типографии, полковник предложил Елистратову и Миронову совместно возобновить допрос Лаптина. Допрос, однако, полковник вел сам, давая понять, что чье-либо вмешательство будет нежелательно. Допрашивал он сухо, деловито, умело. Начал с вопроса, подтверждает ли Лаптин свои показания об изменнической деятельности в связи с немецкой разведкой. Лаптин, угрюмо посматривавший то на полковника, то на Елистратова, подтвердил свои показания. Елистратов торжествующе улыбнулся.

— В чем конкретно выражалась ваша работа в фашистской разведке? — спросил тогда полковник. — Перечислите, какие задания получали, от кого конкретно, как их выполняли?

— Задания? — растерялся Лаптин. — Насчет заданий не знаю… Работал я в мастерских, которые принадлежали разведке, в порту, а насчет заданий…

Полковник быстро задал новый вопрос:

— Откуда вам известно, что мастерские принадлежали разведке?

— Откуда? Так гражданин следователь мне это сам же сказал. — Лаптин кивнул в сторону Елистратова.

На этот раз Елистратов не улыбался.

— А я спрашиваю вас, а не следователя. Вы лично когда, где, каким образом узнали, что фактическим хозяином мастерских являлась разведка?

— Я узнал здесь, на допросе, — нехотя сказал Лаптин.

— Здесь? Так. Ну, а в чем все-таки выражалась ваша связь с разведкой? В том, что вы работали в мастерских, или еще в чем-либо?

— В чем же еще? Работал в мастерских слесарем, и все.

— Сколько человек работало в мастерских при немцах? — последовал новый вопрос.

— Гражданин начальник, — взмолился Лаптин, — ну откуда мне это знать? Может, двести, а может, и триста…

— Так что же, все двести или триста рабочих, мастеров, служащих сотрудничали с германской разведкой, были изменниками и предателями?

Лаптин молчал. Что он мог сказать? Этот допрос совсем не походил на прежний…

— Ну что же, Лаптин! Что же вы молчите? — настаивал полковник. — Значит, все работавшие в мастерских были шпионами?

Лаптин сокрушенно махнул рукой.

— Не знаю я, ничего не знаю.

— Сколько лет вы работаете на производстве? — неожиданно спросил полковник.

— Я? — Лаптин поднял голову. Лицо его просветлело, глаза заискрились. — Да уже около полусотни будет. Ведь работать-то я начал еще на телефонном заводе, при старых владельцах, где работал и мой отец. До революции. Сначала мальчиком, потом слесарем. Мастером стал только в последние годы…

Чем дальше ставил вопросы полковник, тем подробнее и живее отвечал Лаптин, тем очевиднее становилась вся вздорность показаний, записанных Елистратовым.

Закончив допрос, полковник распорядился отпустить Лаптина и, как только тот ушел, с горечью обратился к понуро сидевшему Елистратову:

— Как вы, опытный следователь, могли так тенденциозно вести допрос, так издеваться над человеком? Это же преступно!..

— Товарищ полковник, — бледнея, сказал Елистратов, — вы заблуждаетесь. Просто у нас разные методы ведения допроса. С вашим методом тоже можно поспорить…

Полковник с недоумением посмотрел на него. Потом сокрушенно покачал головой: