Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

Все в этом городе дышало немецкой аккуратностью и педантичностью: и фруктовые деревья, посаженные на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль маленьких арыков-каналов, содержавшихся в абсолютной чистоте, и многочисленные цветочные клумбы, и глубокие погреба с многолетними винами, которые закладывались для праздников и семейных торжеств. Урожай с плантаций колонистов, объединившихся в середине 30-х годов в сельскохозяйственную артель, сдавался на переработку на государственные заводы. Свои же приусадебные участки приносили им немалый доход. В домах царил достаток. Редко в чьей квартире не было пианино или какого-нибудь другого музыкальною инструмента. По вечерам в клубе симфонический самодеятельный оркестр молодых колонистов репетировал пьесы Баха, Шуберта, Брамса.

Октай Чингизов учился в городской школе, и немецкая речь стала для него близкой, как и родной язык.

Отец его, полвека проработавший в тех краях лесничим, научил своего единственного сына распознавать деревья, охотиться, читать следы зверей, угадывать их повадки. Еще мальчиком Октай вместе со своими друзьями-восьмиклассниками не раз ходил на кабана и медведя. В окрестных горах и лесах ему были знакомы каждая тропинка, каждый кустик. Он мечтал, окончив школу, пойти в лесотехнический институт, унаследовав, таким образом, профессию своего отца. Но, как это было со многими, война помешала ему. Вместо концерта симфонического оркестра на утреннике, посвященном окончанию школы, Октай Чингизов, как и тысячи его сверстников, услышал в тот день по радио весть о том, что гитлеровская Германия вероломно вторглась в пределы его Родины.

Он решил уйти добровольцем на фронт. Это решение пришло сразу. Слезы матери, несказанная боль в ее глазах, когда он объявил дома о своем решении, заставили его на какой-то миг поколебаться, ведь он еще не подлежал призыву в армию. Но во взгляде отца, молча перебиравшего старые янтарные четки, он прочел суровое гордое одобрение. И Октай Чингизов стал воином. А вскоре в маленький домик лесничего на окраине южного городка стали приходить сложенные аккуратным треугольником письма с номером полевой почты. Мать Октая, старая Медина, хранит их и сегодня в ларце вместе с какими-то высохшими диковинными шишками, которые ей принес когда-то в молодости из своих далеких лесных скитаний ее муж Али.

Был у Октая на фронте один эпизод, который в дальнейшем определил его жизнь и заставил отказаться от своей мечты о лесотехническом институте. В один из зимних дней 1942 года командир батальона, побывав во взводе, где служил Октай Чингизов, обратился к бойцам:

— Нашему командованию нужен «язык». У противника какая-то перегруппировка войск. Прибывают свежие части. Мы должны знать, что у них происходит. Кто пойдет на поиск?

Октай Чингизов вышел из строя, четко подошел к командиру и доложил:

— Старший сержант Октай Чингизов. Я пойду.

Комбат критически осмотрел черноволосого юношу, — больно молод, видать, горяч, — заметил:

— Разведка требует осторожности. Можно пойти и не вернуться.

— Знаю, — коротко ответил Октай. — Мне будет легче чем другим выполнить боевое задание: я владею немецким языком.

— Все мы в школе учили «вас ист дас», — улыбнулся комбат, — но этого, маловато.

— Я говорю по-немецки так же, как и на русском и на своем азербайджанском языке, — ответил Октай.

Комбат задумался.

— Что ж, пойдем со мной. И вы, — указал он пальцем на стоявшего рядом с Октаем коренастого старшину, на груди которого поблескивал орден «Красной звезды».

— Старшина Никанор Федотов, — пробасил крепыш, напирая на букву «о».

— Сибиряк? — спросил комбат.

— Так точно, с Байкала, из села Зубовки, может, слыхали?

— Почти земляк, — улыбнулся комбат. — Я из Омска.

…До утра ждали солдаты возвращения своих товарищей, а их все не было.

— Застряли ребята, — вздыхал командир взвода Леонид Криворучко, вкладывая в это «застряли» совершенно понятный, бойцам смысл. Они не любили употреблять слово «погибли». А под вечер командир взвода был вызван к комбату. Вернулся радостный и одновременно опечаленный.

— Молодцы наши Чингизов и Федотов! Хорошего «языка» привели, обер-лейтенанта, и много ценных сведений достали. У генерала они сейчас. Ребят наградят, да только к нам они, говорил мне комбат, видать, не вернутся. У начальства думка есть оставить их в дивизионной разведке.

Так не вернулся больше в свой взвод старший сержант Октай Чингизов. Был он вскоре произведен в младшие лейтенанты, стал командовать взводом в разведроте дивизии, активно участвовал в различных боевых операциях и прославился как один из лучших следопытов части. А еще спустя год он был переведен на работу в отдел контрразведки армии под начальство полковника Анатолия Константиновича Любавина. С ним он, когда окончилась война, и вернулся в Советабад на работу в органы контрразведки.