Антология советского детектива-8. Компиляция. Книги 1-17

Бойко преподавал в институте еще в те времена, когда эта территория входила в состав буржуазной Польши. Очень недолго преподавал — коммуниста Бойко польская дефензива бросила в тюрьму. Сейчас он жадно всматривался в зал: перед ним сидели студенты, учить которых он мечтал в тюремных застенках. Вот парни в гимнастерках, на груди ордена, медали «За взятие…», «За освобождение…». Пожалуй, по наградам вон того чернобрового хлопца можно географию Европы изучать: с боями ее прошел, освобождая от фашизма. Демобилизованные солдаты держатся вместе, разместились на соседних скамьях.

— В 1939 году западноукраинские земли воссоединились со своей сестрой — Советской Украиной. У нас была установлена народная власть. Но война прервала мирный труд. Гитлеровцы хотели отнять у нас все, чего мы достигли, утопить в крови национальное самосознание, уничтожить нашу культуру. Речь шла о жизни и смерти Украины — это понимал каждый украинец-патриот. Фашистским оккупантам верно служили буржуазные националисты, притащившиеся в их обозе. Народы-братья одолели гитлеровского зверя. Воссоединенная Украинская Советская Социалистическая Республика залечит раны, нанесенные фашистским лихолетьем, и станет еще сильнее, еще краше. Мы сердечно приветствуем сегодня детей рабочих и крестьян, которым Советская власть открыла широкую дорогу к знаниям…

Девчата устроились отдельно от хлопцев. Гафийки, Стефки — дочери вчерашних батрачек — будут учиться крепко, основательно. Сызмальства ведь привыкли трудиться от зари до зари. Одетые в простенькие сукенкн, сшитые старательным, но не сведущим в модах местечковым портным. Рядом с ними — пареньки в пиджачках грубого сукна, неуклюжие, стеснительные. В глазах у них крутое упрямство: выучимся. И действительно, выучатся — молодые интеллигенты, они будут верно служить народной власти. Все старше, чем положено для первого курса, — по три — четыре года украла война.

Несколько горожанок держатся более независимо. Они и одеты получше.

— Учитесь и помните, что дорогу к знаниям вам открыл народ. Вы будете его полномочными представителями в науке! — так закончил свою речь декан.

Прошло всего пять дней занятий. Это собрание было первым для сотни парней и девчат, ставших студентами областного педагогического института. После приветствий представителей общественных организаций декан предложил выбрать старостат.

— Загребельного старостой! — выкрикнул кто-то из демобилизованных.

— Товарищ Загребельный, встаньте, пожалуйста, — попросил декан.

Поднялся широкоплечий парень. Руки по швам, подбородок вскинут:

— Старший сержант Загребельный!

Все засмеялись, и студент виновато объяснил:

— Простите, не привык я еще по-гражданскому. Только из армии, трудно к мирной жизни приспосабливаюсь…

— Ладный из тебя староста получится, товарищ старший сержант, — с удовольствием отметил декан. — А кого тебе в помощники определим? Может, дивчину? Девушек ведь здесь большинство, им и власть.

В аудитории установилась тишина. Ребята раздумывали, поглядывали на соседей. В самом деле, кого?

— Иву Менжерес! — предложили из девчоночьих рядов.

— Кто назвал кандидатуру Менжерес — встаньте.

Поднялась высокая белокурая студентка. Смело затараторила:

— У нее одни «отлично» на экзаменах. И товарищам помогала, если кто чего не знал. Вот!

Потом по просьбе декана встала Ива Менжерес. Она оказалась худенькой, стройной, темноглазой девушкой. На белоснежную блузку легла тугая коса. А взгляд из-под бровей — настороженный, дерзкий. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не та неприступная холодность, которую, казалось, источала вся ее фигурка.

— Дякую за шану. Но это не для меня.

— Почему? — удивился декан.

— Я поступила в институт, чтобы учиться, а не на собрания время тратить.

Студенты зашумели:

— Смотри ты, какая…

— И где только росла?

— Комсомолка? — спросил секретарь комсомольского бюро.

— Нет, — отрезала девушка.

— Примем, — добродушно улыбнулся секретарь.

— Кого-нибудь другого, только не меня!

Девушка злилась, это было заметно по тому, как сдвинулись к переносице брови, как заплетала и расплетала пушистую метелку косы. И эта злость окончательно развеяла симпатии, с которыми многие ребята вначале смотрели на свою привлекательную сокурсницу.

— Отклонить кандидатуру Менжерес! — закричали сразу несколько человек.

— Не надо нам такую в старостате!

— Сразу видно, каких кровей!

— Украинских! — крикнула Ива в ответ и села, отвернувшись к окну.

В президиуме недолго пошептались, потом декан сказал:

— Студентка Менжерес отводит свою кандидатуру. Это ее право. Думаю, у нас найдутся товарищи, которые охотно поработают на благо всех…

После собрания Бойко попросил задержаться на несколько минут секретаря комсомольского бюро и нового старосту Загребельного.

— Вот что я хотел сказать вам, хлопцы. Еще в тридцатые годы знал я профессора Менжереса — работал он тогда в нашем институте.

— Вот номер! — искренне удивился Загребельный.

— Отец нашей студентки был одним из поборников «самостийности», у него в доме постоянно собиралась националистически настроенная молодежь.