Антология советского детектива-8. Компиляция. Книги 1-17

Роджерс пообещал систематически переводить в австрийский банк на мой счет некоторую сумму в долларах. Дальнейшая оплата будет зависеть от ценности добываемых мною сведений.

Когда были закончены все так называемые формальности, Роджерс сказал:

— Алексей Иванович, я хотел бы в вашем лице иметь джентльмена. Если мы с вами о чем-то договариваемся — выполнять без колебаний. И еще одно — ваш брат ничего не должен знать.

— Хорошо, пусть и здесь будет по-вашему, я не скажу.

— Теперь надо вам немного отдохнуть. И не делайте больше глупостей. Учтите, вы не у себя дома. Советую по-дружески. Утром я приеду.

Роджерс теперь чувствовал себя полновластным хозяином. Он довез меня до квартиры. Мы расстались.

В этот вечер я не хотел встречаться с братом. Незаметно взял из бара бутылку водки. Закрылся в комнате. Выпил водку и тут же провалился как в яму.

Утром Фани мне рассказала, как она и Зоря стучались ко мне и хотели вскрывать дверь, но услышав мой храп, успокоились.

Из дневника Марины

«Была в доме у Виктора. Его родители не знали, куда меня усадить. Особенно мать. Слишком они ко мне внимательны за последнее время. Иногда я растерянно оглядывалась по сторонам — искала Виктора, а он все суетился, куда-то убегал, что-то приносил и ставил на стол. И, перехватив мой взгляд, подмигивал: мол, держись.

Мы чинно сидели за столом, ужинали. Все здесь говорило о довольстве, начиная от обстановки и кончая богато сервированным столом. Смотря на все это, я «держалась», хотя мне и немалого это стоило. Откровенно говоря, скорее хотелось вылезти из-за стола и побыть наедине с Виктором… Странный он у меня. Когда мы оказались вдвоем, спрашивает: «Маринка, можно тебя поцеловать?» Неужели об этом спрашивают? Разве на поцелуи и любовь надо у кого-то брать разрешение? Если любишь, конечно, по-настоящему. Мы поцеловались… Этот поцелуй, словно кипяток, обжег мою душу, и все земное куда-то вдруг улетело, исчезло вместе с заботами, тревогами….Какой это был сладкий миг и почему только миг?..

Шла домой одна. Виктору не разрешила провожать. Он надулся. Чудак, как он не понимает, после того, что случилось, мне нужно побыть наедине с собой.

Какая у Виктора дружная, хорошая семья. Иван Петрович — веселый, остроумный, общительный и очень простой человек. Совсем не похож на ученого. Невысокого роста, кругленький, пухленький, словно колобок.

А дома я думала о своем отце… Как-то он там?»

Проверка

На следующий день Роджерс приехал рано утром.

— Как чувствуете себя? — обратился он ко мне, присаживаясь в кресло.

Удивительная у этого человека способность перевоплощаться. Сейчас рядом со мной был заботливый друг. Он искренне волнуется за мое здоровье, за настроение.

— Что вы со мной сделали, Роджерс?

— О чем вы, Алексей Иванович? По-моему, мы уже все решили. Стоит ли бередить душу сомнениями? И теперь, поскольку мы в некотором роде коллеги, наши отношения должны строиться не только на взаимном уважении, но и, прежде всего, на доверии. Надеюсь, вы согласны с этим?

Это он, Роджерс, говорит о доверии!

— Допустим…

— Исходя из этого принципа и в порядке, как это у вас говорят, перестраховки я вынужден просить вас выполнить одну пустячную формальность.

— Какую еще формальность? — Я даже привстал.

— Хотите вы или нет, у нас принято всех служащих, поступающих в особо режимное учреждение, пропускать через специальный аппарат. К сожалению, нет возможности сделать для вас исключение.

— Рентген, что ли? — нагловато спросил я.

— Остроумно, ничего не скажешь, — улыбнулся Роджерс. — Только с той разницей, что на вопросы будет отвечать не аппарат, а вы.

— Ладно. Делайте что хотите…