Антология советского детектива-9. Компиляция. Книги 1-11

— Мы с ним знакомы, — улыбнулся Максим Петрович, — вместе в больнице загорали. В общем… я не возражаю.

— Договорились.

Михаил не возражал, даже обрадовался: поработать с Максимом Петровичем было лестно, ведь он ловил не просто воришек или хулиганов, а преступников большего масштаба.

После совещания Максим Петрович похлопал Михаила по плечу и предупредил, что вызовет, когда потребуется.

— Возможно, завтра, — добавил он.

Михаил, распрощавшись с Максимом Петровичем, направился в приемную начальника управления. Долго сидел в кресле, выкурил две папиросы. Секретарь — пожилая полная женщина — много раз взглядывала на него с недоумением, но не тревожила вопросами: к начальнику не очень-то решаются заходить лейтенанты. Михаил же не заходил в кабинет не из-за нерешительности, он обдумывал свой разговор с полковником.

Докурив вторую папиросу, он попросил секретаря доложить о себе.

Полковник встретил его дружески, подал через стол руку, указал на кресло, поинтересовался здоровьем. Михаил пошутил:

— В больницу надо посылать в наказание.

— Но малость хоть отдохнул, — засмеялся полковник.

Они посмеялись, посетовали на скуку в больницах, полковник покряхтел, говоря о своих пятидесяти пяти годах и почти таком же количестве болезней.

— Если по врачам бегать, они найдут еще десятка полтора болезней, и тогда даже на леченье времени не хватит, — с улыбкой добавил он.

Вид у полковника был усталый, под глазами набрякли мешки, но держался он до зависти бодро, и Михаил количество болезней полковника принял за шутку.

— Я пришел к вам как парторг, — сказал он, когда почувствовал необходимость прервать шутливый разговор. — Мне кажется, давно пора решать вопрос о майоре Копытове.

— В каком смысле? — полковник пододвинулся к столу, и вместо улыбчивых морщинок на лице его выпрямились строгие линии.

— К сожалению, после разоблачения Поклонова, у нас в отделении не состоялось партийное собрание, как это намечалось. Я заболел, Стоичев ушел. В управлении же и в райкоме об этом не побеспокоились. А такое собрание необходимо провести во что бы то ни стало.

— Правильно, — согласился полковник. — Проводите, пожалуйста. И дело Поклонова надо разобрать.

— Он еще до моего выхода из больницы снялся с учета. Его дело обсуждали на бюро райкома, он получил строгий выговор. Сейчас не о нем речь. Майор Копытов остался в стороне…

— Ну, что ж, поставьте вопрос о политико-воспитательной работе в парторганизации отделения.

— Опоздали мы, — Михаил чуточку помедлил, подыскивая наиболее точные слова, — Майор Копытов не извлек урока из дела Поклонова, продолжает командовать по-старому. Вчера он арестовал невинного человека, чем вызвал возмущение коллектива машиностроительного завода. Поэтому необходимо ставить вопрос о неправильном руководстве отделением.

Полковник отодвинулся от стола и осел в кресле, словно кто-то надавил на его плечи.

— Вы понимаете, товарищ Вязов, что такая постановка вопроса косвенно будет оценивать руководство отделением как со стороны управления, так и райкома партии?

— Понимаю. И поэтому зашел к вам.

— В управлении нет мнения, что майора Копытова надо снимать с работы. Мы его пошлифуем сами.

— Наша партийная организация, я надеюсь, не вынесет резиновую резолюцию. Я по крайней мере буду этому препятствовать всеми силами.

— Вас поправит райком.

— Надеюсь, поддержит.

Михаил встал и приложил руку к козырьку.

Михаил только что явился в отделение, как его вызвал майор. В кабинете начальника сидел Акрамов. Капитан окинул Михаила хитрым взглядом, но так, чтобы начальник не заметил, и Михаил сразу понял в чем дело, прошел к столу и сел. Майор продолжал бушевать, он уже знал о результатах совещания в управлении и бушевал потому, что ему было приказано немедленно отпустить Пояркова, извиниться перед рабочим.

— В нашей работе может случиться всякое. Я не вижу необходимости приносить извинения. Нам надо держать свой авторитет высоко, иначе какому черту мы нужны!

Капитан не возражал, Михаил тоже молчал: перекричать майора никому еще не было дано, да и не имело смысла спорить. Они понимали — майор отводил душу.

— Ну, чего вы молчите, как рыбы? — набросился на подчиненных майор. — Вас не тревожит судьба отделения, вам все равно: будут ли нас хвалить или будут над нами смеяться!

Видя, что ни капитан и ни лейтенант не собираются возражать и не поддакивают, майор с прищуром оглядел их, снял фуражку, вытер платком лысину и приказал Михаилу:

— Ты, Вязов, поедешь извиняться.

Михаил никогда не думал, что признание ошибок подрывает авторитет, поэтому встал и сказал добродушно:

— Слушаюсь.

Но майор, ожидавший от лейтенанта возражений. и удивленный быстрым его согласием, опять набросился на обоих:

— Я вижу, вам безразлично отношение граждан к нашему отделению. Вы не болеете душой за нашу работу… Вы черствые люди, формалисты! Пусть нас разносят, пусть над нами смеются!..