Антология советского детектива-9. Компиляция. Книги 1-11

Стуков тщательно скрывал охватившую его брезгливость: нельзя же так трусливо и неумно врать. Ну, отбивайся, выдвигай правдоподобные версии, но не уподобляйся мальчишке, который с измазанным ртом отпирается, что лазил в банку с вареньем. Василий Николаевич молчал, великодушно давая Постникову возможность собраться с мыслями.

А мысли Постникова мешались. Если бы сейчас в кабинете рухнул потолок или с улицы влетела в форточку шаровая молния, Игорь Петрович был бы напуган и потрясен куда меньше.

Такого оборота — отмены устраивавшего всех постановления Стукова в областном центре — не мог предвидеть даже Федор Иннокентьевич. Пожалуй, одна только Варя, ни во что не посвященная, предчувствовала такой кошмарный исход. Любящее сердце — вещун…

Да еще Лида Круглова давно делала намеки о каком-то краешке их вины, о том, что они могли бы предотвратить гибель Селянина, но не сделали этого…

Тогда он отмахнулся от этих намеков. И вот расплата…

Собрав остатки своего мужества, Постников решил попытать судьбу и сказал:

— Новость действительно ошеломляющая! Помнится, вы, Василий Николаевич, и все кругом были уверены в том, что Селянин — жертва несчастного случая. — Он словно бусы на нитку, нанизывал слово за словом, оттягивал решающий вопрос. И все-таки настало мгновение, когда уже нельзя было не задать этот вопрос: — Только и сейчас не могу я взять в толк: в чем подозревают меня? Пусть смерть Селянина — следствие чьего-то злого умысла. Так ищите убийцу… Но я-то при чем тут, если меня даже не было на этой дороге?

Стуков брезгливо поморщился, но сказал сдержанно:

— Вы настаиваете, что не проезжали в тот вечер по дороге?

— Да. Насколько я помню, так. — Ответ звучал не очень твердо, но Игорь Петрович решил пойти ва-банк.

— Может быть, позабыли? — с напускным сочувствием заметил Стуков.

— Да-да, переезд в трест. Дела, знаете, заботы, занятость…

— Да, да, — понимающе покивал Стуков. — Но есть свидетель, который отлично помнит события того вечера. Вашу машину с брезентовым тентом, которую он ясно видел и которой пользовались в тот день только вы. Видел как раз в тот момент, когда погиб Селянин. И на том месте… Он даже прикинул скорость — километров за восемьдесят вы гнали. Именно недозволенная скорость привлекла внимание этого человека к вашей машине.

— Свидетель!.. Яблоков ваш… Яблоков!.. Только и свету в окошке… Все он видел, все он знает. Одно только забывает, что родственник и Селянину и Касаткину. Значит, заинтересованное лицо. — Тут бы Постникову и остановиться. Но он не смог сдержаться и раздраженно продолжал: — И что он мог рассмотреть с крыльца дежурки — это же метров триста до шоссе, да еще в пургу. Снег мело так, что света белого не видно.

Он произнес эти слова и сразу же пожалел о них. Но было уже поздно. Капитан Стуков заметил с укором:

— Странно как-то у вас получается, Игорь Петрович, нелогично. Поездку свою вы отрицаете, а вот что уличает вас в этой поездке именно Яблоков, вам это доподлинно известно. Еще раз скажу: нелогично и, простите, неумно, Игорь Петрович. Вы же сразу после похорон Селянина отбыли в область, а Яблоков впервые заговорил о вашей поездке через месяц после возвращения из командировки в Хребтовск. И погода в тот вечер вам тоже запомнилась.

— Что же тут нелогичного… Погоду помню, потому что жил в тот вечер. А не запомнить его, согласитесь, невозможно. Что касается наветов на меня Яблокова, бывал-то я в Таежногорске за два года не раз, а здесь, простите, только дворовые собаки о яблоковских догадках не брешут…

Стуков не без внутреннего смущения припомнил свои споры и ссоры с таким настырным Яблоковым, несколько озадаченно сказал:

— В общем-то, вы правы и насчет погоды, и, простите, даже насчет собак… Но все-таки, Игорь Петрович, так сказать, по старой дружбе, я стучусь к вашей совести, ехали ведь вы по шоссе. Так соседствовал вам кто-нибудь в кабине или вы там были один?

— Простите, Василий Николаевич, но ваш вопрос мне кажется провокационным. Я настаиваю на том, что вообще не садился в тот вечер за руль, а вы спрашиваете, кто был со мной в кабине?