Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2

Склонные к искусству Звери пробудились к жизни: до этого им приходилось лишь описывать трудовые подвиги Лошадей, но сейчас наступило время бороться пером и кистью за собственное дело. Енот Генри поставил пьесу «Сердце Пса»: ее герой Пес был кровожаден (грыз Котов) и требовал у Лис поделиться с ним жильем и жратвой. Спектакль имел бешеный успех у Лис и Свиней, которые и раньше недолюбливали сторонников дележки и равенства. С тех пор на все разговоры о неравенстве Свиньи и Лисы отвечали говорившему: «У тебя сердце Пса!» — и тот смолкал.

А чтобы Лошади и Коровы и вовсе рта не раскрывали, Макс нанял известного Лиса Станислава, и тот немедленно снял фильм о бесконечных очередях за сеном и о горькой судьбе простых скотов. Но все эти беды показывались под рефрен известных слов Отцов-Основателей: «Каждая корова может и должна научиться править Фермой». Коровы и Лошади традиционно входили в Правление Фермы, где их роль сводилась к одобрению решений Совета Свиней. Неважно, что с революции и по сию пору Коровы и Лошади никогда не правили Фермой, сейчас на них возложили вину за все неурядицы и отсутствие сена. «Мы живем так ужасно именно потому, что уже семьдесят лет нами правят Коровы, — провозгласил Лис Станислав. — Дело Коров — давать молоко, а не управлять фермой. Фермой могут управлять только специально подготовленные Люди или на худой конец Лисы». Фильм Станислава так повлиял на слабые умы Скотов, что все Коровы и Лошади были выведены из Правления. Псы были удалены оттуда еще после истории с бешеным Быком, или «страшной резни телят», как ее называли Лисы.

В это время старый Джонсон объявил Конкурс Гласности: на лучшее произведение искусства или журналистики, разоблачающее прошлое и настоящее Фермы и утверждающее божественное право Людей распоряжаться Животными. Среди призов были десятки видеомагнитофонов и импортное сено в элегантной упаковке. Душок лично благословил Конкурс. За пару недель все белые и черные пятна в истории Фермы были вскрыты и описаны подробнейшим образом.

Разоблачения следовали одно за другим: народ узнал, что Ферма продавала шкуры павших животных «за бугор», узнал об экспорте енотов — и был возмущен. Еще более популярными были разоблачения и описания роскошной жизни правящих Свиней, их жратвы, свинарников, карет и домов отдыха и наслаждений. Правда, к этому времени тесная когорта друзей Душка — Лис и Свиней — жила в сто раз лучше, чем старая Номенклатура, но глупые Скоты не видели этого. У Лис было, впрочем, готовое объяснение: они сами добились своего благосостояния в конкурентной борьбе за экспорт, и «этого может добиться каждый».

Разоблачения не могли касаться лишь происходящего в Стране Людей: оттуда шли бесконечные картины выставок, праздников, породистых лошадей, тучных коров, быков-производителей, дрессированных собак, красивых и умных Лис и откормленных Свиней.

В это время Душок дал Животным возможность почти свободно (за небольшую взятку) покидать Ферму. Ежедневно к воротам фермы приходили покупатели — окрестные фермеры — и выбирали для своих ферм самых лучших Животных. В это время Ферма Животных лишилась всей колонии Енотов: в наши места прибыл скупщик пушнины из американской компании «Манто» и услышал от зверей рассказ о североамериканском происхождении Енотов. Он решил сыграть на этом и открыл бюро по трудоустройству Енотов в Беверли-Хиллс. Стены бюро украшали постеры из январского номера «Плейбоя» (Мисс Январь в енотовой шубке) и портрет Нэнси Рейган, где ее украшал Енот с Фермы Животных (совсем как живой). На всякий случай скупщик нанял несколько безработных Псов, и те организовали Фронт Освобождения Фермы от Енотов. Еноты кинулись к скупщику пушнины и были переправлены специальным чартером прямо на завод компании.

Ферма стала унылым и жалким местом. Сено на экспорт кончилось, а на еду Животным остались только талоны на сено. Животные не работали, лишь перепродавали остатки сена друг другу. Один и тот же клочок сена переходил от Скота к Скоту, множась в цене, но не в объеме. Душка возненавидели. Правда, его по-прежнему хорошо принимал его главный деловой партнер м-р Джеймисон Джонсон, он считался надежным поставщиком сена, а его кампания за гласность сделала его доктором honoris causa Саламанки и Оксфорда. Но на Ферме он не смел показаться.

— Душок обречен, его наверняка свергнут, и старорежимные Свиньи станут править как раньше, а мы потеряем наши заработанные в поте лица миллионы и виллы, — сказал Лис Макс своим друзьям. — Надо действовать.

Он вспомнил Борова Крута, который когда-то заведовал филиалом Фермы, но был смещен правящими Свиньями из-за спора о съеденных трюфелях. Крут был известным поклонником Человеческого образа жизни, а именно личных самолетов и моря разливанного виски. Его двумя важнейшими достижениями в прежние времена были строительство самого высокого свинарника и сооружение самого роскошного туалета.

Макс нашел Крута в его хлеву тоскующим над пустой бутылкой и предложил ему шанс, который выпадает раз в жизни. Тот с благодарностью принял предложение.