Антология современной азербайджанской литературы. Проза

— Так правильно же ворс, — не унимался Самид. — А сегодня утром ты сказала «купила кило барашки», а нужно говорить «баранины».

— Кто даст сахар к чаю? — страдальческим голосом крикнул Агасаф-ага. — Я же с работы пришел!

— Ты что, не слышишь, что я по телефону разговариваю? — сказала жена, заглядывая в столовую. — Возьми сам, если тебе нужно, я не служанка!

Агасаф-ага изо всех сил ударил по столу. Шашки и кости на доске подпрыгнули и покатились по паркету.

— Это чей дом?! — неистово закричал Агасаф-ага. — Почему ты со мной так разговариваешь? Я что — вор, убийца? Почему ты со мной так разговариваешь, я спрашиваю!

Газанфар встал и, ступая на цыпочках, вышел из квартиры. До него уже на лестничной площадке донеслось:

— Я тебе тоже тысячу раз говорила, что этому парикмахеру нечего делать в моем доме. Не води его!

— Не твой дом, а мой! Кого хочу, того и приглашаю!

Это был ежедневный, обыкновенный скандал. Он утих так же внезапно, как начался.

Агасаф-ага прошел в спальню и, надев пижаму, с наслаждением лег на кровать. Он лежал и чувствовал, как пульсирует кровь в набухших венах, и ему было необыкновенно приятно. И мысли текли ровные, привычные. Он думал о жене и никак не мог понять, чем она недовольна.

«Как будто зарабатываю больше всех соседей в доме. Ни в чем отказу нет. Летом в Кисловодск хочешь — пожалуйста, хоть на три месяца, хоть на четыре. Коллегам угощение — хоть каждый день. Все есть. Чего она хочет? Мужчина что должен делать? Зарабатывать! Больше меня же ни один сукин сын не зарабатывает! Скорее всего, дело в их наследственности — и мать ее покойная, прости господи, такая стерва была. Все дело в этом».

Эта мысль восстановила наконец душевное равновесие. Агасаф-ага повернулся на правый бок и совсем уж собрался задремать, когда его коснулась рука Самида.

— Что, мой родной, — спросил Агасаф-ага, — что, мой хороший? — Он очень любил своих детей, и самое плохое настроение Агасаф-ага улетучивалось при виде их.

— Папа, — сказал Самид. — Мне деньги нужны.

— Сколько? — осведомился Агасаф-ага.

— Честно говоря, мне нужно пять рублей. Но я буду рад, если ты дашь три…

— Почему три? — удивился отец. — Я тебе дам пять.

Он порылся в кармане и протянул сыну пятерку.

— А для чего тебе деньги?

— Так… — неопределенно протянул Самид. — Ну, мяч хотим купить настоящий футбольный.

— А ты почему такой грустный сегодня? — сказал Агасаф-ага молча стоявшему в стороне восьмилетнему Фазилю. — На и тебе рубль, мороженое купишь. Как в школе дела? — уже погружаясь в дрему, спросил он у Самида.

— Хорошо, — бодрым голосом ответил сын.

— Мама говорила, что у тебя двойка по этому… Ну как его… Все время забываю название этого предмета. Очень важный предмет… Трио… Или четырео…

— Тригонометрия, — засмеялся сын. — Все хорошо. Ты, папа, не беспокойся.

Агасаф-ага закончил воспитательную беседу, поцеловал обоих сыновей и заснул было уже окончательно, когда в спальню вошла жена.

— Мы сегодня идем в кино! — заявила она мужу.

— На какой сеанс? — замирая, спросил Агасаф-ага.

— На десять.

— Еще время есть, — обрадовался Агасаф-ага. — Час посплю, а потом пойдем, слава богу, кинотеатр рядом.

— Нет, — отрезала жена. — Мы идем в центр, в кинотеатр «Азербайджан». Так что ты встань, побрейся, приведи себя в порядок.

— Слушай, — взмолился Агасаф-ага. — я устал, у меня ноги болят, неужели мы не можем сходить в кино в мой выходной?

— Хочу смотреть фильм, как все люди, в первый день, а сегодня премьера.

— Не пойду я в кино, — закричал Агасаф-ага. — Я в этом доме умирать буду, а тебе наплевать на это.

— Да хватит вам, — сказал, входя в спальню, Самид. — Надоело уже, перестаньте, соседи над вами смеются…

— Видишь, — пожаловалась сыну жена, — вся моя вина в том, что я пытаюсь этого человека вытащить в кино! И еще я виновата, что он работает в парикмахерской. Я виновата!

Самид безнадежно махнул рукой и вышел.

Агасаф-ага надел свой лучший костюм и коричневый югославский плащ. Жена оглядела его критическим взором и заставила переобуть туфли. Кроме этого, она заставила его сменить запонки. Теперь ее, кажется, все удовлетворяло. Она вытащила из шифоньера пальто и попросила мужа подержать его. С недавних пор она перед выходом каждый раз стала просить, чтобы муж помогал ей одеться.

У них были хорошие места — в десятом ряду. Агасаф-ага был уже доволен, что они пришли в кино. Он с удовольствием оглядел жену: она была прекрасно одета, в ушах серьги, на холеных руках браслет, кольца, и не какая-нибудь подделка, а все настоящее, все как надо. Агасаф-ага очень любил делать ценные подарки жене, заработок позволял ему это делать почти каждый год.

— Конечно, хорошо, что мы пришли в этот кинотеатр. Здесь акустика хорошая и публика всегда очень приличная бывает, — Агасаф-ага показал жене на пару, пробирающуюся к своим местам. — Это вице-президент Академии наук, — шепнул он на ухо жене.

Вице-президент, поравнявшись с ними, приветливо поздоровался с Агасаф-агой.

— Это генерал Мамедов, — сказал Агасаф-ага, пожав руку следующего своего знакомого.

Знакомых у Агасаф-аги оказалось много, и все они очень тепло здоровались с ним.