Читаем Антология современной французской драматургии. Том II полностью

Антология современной французской драматургии. Том II

Валер Новарина , Дидье-Жорж Габили , Елена В. Головина , Жоэль Помра , Реми Вос де

У каждого из нас имеется какая-нибудь застарелая рана, полученная в результате несчастной любви, глубокого непроходящего горя, какого-нибудь первородного греха, ничтожного, но постыдного, непоправимой утраты, что-нибудь связанное с щепетильностью, через которую мы переступили, заработав отвращение к себе, ну словом, нечто роднящее нас всех нашим общим уделом — немощь, заикание, немилость, лень. Поочередно явились мы на эту ярмарочную площадь, чтобы мокнуть под лимбами кулис и гримас. Маска — наша крестная ноша, она же — наше спасение.

АМФИТРИОН. Я этого не знал.

КЛОУНЕССА. Ты ничего не знал. Красивое имечко ты мне дал — сестричка милосердия, мне оно подходит. Я ни юноша, ни девушка, ни взрослая, ни ребенок, и это мне по душе. Жизнь моя проста, я люблю ночь, вишни в водке, люблю пантомиму, люблю горланить в темноте, напялив шляпу. Фиалка — цветок, похожий на меня, и стоит мне по весне увидеть беззаботных влюбленных, я начинаю сомневаться, нужен ли мне аккордеон.

Мне нравится бродить по грязным улицам, я пугаюсь, когда ветер постучит веткой в мое окошко, мне не утратить вкуса к выступлениям, люблю соль и злоупотребляю ею, а если мне придет охота склонить голову на чье-то плечо, я отложу аккордеон.

А более всего на свете я обожаю песенки, и чем они глупее, тем больше мне по сердцу, я боюсь всяких пакостей, но ищу их, собаки меня смешат — я говорю с ними о потерянном рае, — я люблю совать нос не в свое дело, еще мне нравится, когда пахнет горелой спичкой, а если мне придет охота принадлежать кому-то, к чему мне аккордеон?

Я страдаю вместе со страждущими, но недолго, а когда наступают холода, я не думаю о том, как потеплее укутаться; я не прочь потягивать из рюмочки ром, нахожу, что мир куда красивее, ежели смотреть на него через кусочек гладкого стекла, а если конюх пригласит меня на танец, я зашвырну аккордеон подальше.

Мне претит любое рукоделие, я по полдня могу дудеть в старую трубу, умею поговорить, могу и помолчать, люблю букеты, не похожие на букеты, а если Пьер мне улыбнется, я забуду об аккордеоне, как будто его и не было.

Жизнь моя легка, с тех пор как большое горе вошло в мою жизнь, и если есть на свете радость… Я готова съесть аккордеон.

АМФИТРИОН. А что это за горе?

КЛОУНЕССА. Его отблеск на мне, и этого довольно. А о том, о чем нельзя говорить, лучше промолчать.

Есть одна песенка… Я пытаюсь исполнять ее во время своего выступления, но она никому не нужна. Вам известно ее начало: «Нежная ночь…» Дай-ка я тебя отвяжу, собрат по несчастью, и пропою ее тебе. Нет, лучше сначала спою, а потом уж отвяжу. Так надежней!

АМФИТРИОН. В таком случае я весь внимание.

КЛОУНЕССА(поет).

Нежная ночь, воединоводишь ты мертвых с живыми.Верни мне лицо родноеТого, кого я любила.Сердце мое без парыНа подушку склонилось устало.Нежная ночь, притупилаБоль ты мою вековую.Расскажи мне о чудном крае,Где засыпают счастливо.Под светлыми пальмами тамРадость и свет пополам.Нежная ночь, постелилаВ сердце моем себе ложе ты.Брось же меня, как каменьНа дно реки ленивой.И глаза мне водой прикрой.Пусть унесет рекой.

Клоунесса расковывает Амфитриона. Он плачет.

АМФИТРИОН. Подайте мне шляпу и балахон сумасшедшего, подайте мелодию пляски сумасшедшего, я тоже не знал материнской груди! Отыщи все это для меня, а в придачу и новое имя, чтобы я мог начать жизнь сначала.

КЛОУНЕССА. Пим-пим в самый раз.

АМФИТРИОН. Придумай номер, с которым я мог бы выступать.

КЛОУНЕССА. А кем вы бываете на крещениях и свадьбах?

АМФИТРИОН. Отвечаю за выпивку.

КЛОУНЕССА. Ну а в конце, когда все уже набрались и никто никого не слушает?

АМФИТРИОН. Изображаю индюка.

КЛОУНЕССА. Да, не слишком содержательно. Хотя индюк, выщипывающий себе гузку, — это смешно.

АМФИТРИОН. Смешно.

КЛОУНЕССА. Теоретически смешно. Лиха беда начало.

КЛОУНЕССА. Что ж, пойду подберу для вас новый наряд. (Уходит.)

АМФИТРИОН.

А индюшки — глю-глю-глюА барашки — бе-е-е!