Читаем Антология современной французской драматургии. Том II полностью

Антология современной французской драматургии. Том II

Валер Новарина , Дидье-Жорж Габили , Елена В. Головина , Жоэль Помра , Реми Вос де

В то время у автора во рту было столько дыр, что ему приходилось значительную часть свободного времени проводить в «пыточном кресле» месье Шарля, имевшего привычку, поднося к его зубам какой-нибудь инструмент, сразу начинать покусывать нижнюю губу. Надо признаться, что месье Шарль внушал ему жуткий страх. Сколько раз он хотел поменять врача. Но его мать в ответ на очередную просьбу всегда повторяла: «Он так страдал во время войны». «Но и ты тоже страдала», — возражал он. Да, но, судя по всему, меньше, чем дантист и его жена. Так что же, дочь, не вернувшаяся из концлагеря, весит больше, чем пропавший без вести отец или исчезнувший муж? Где те весы, на которых взвешивается страдание, где стандартный метр, измеряющий боль? «Он по-прежнему страдает», — шептала Сюзанна, вытирая глаза своим носовым платочком. А раз так, раз он страдал по-прежнему и очень сильно, то дважды в неделю — в то время зубной нерв удалялся в несколько приемов — так вот, дважды в неделю автор (он же Жан-Клод, он же ЖК) был вынужден усаживаться в «пыточное кресло» месье Шарля. Иногда Сюзанне, несмотря на занятость на работе, удавалось его сопровождать. Официально — чтобы поддержать сына, в действительности — чтобы поддержать Клару и узнать, как развивается трагедия. Для лучшего понимания этой самой трагедии, которую автор, по его собственному признанию, не сумел или не захотел построить по классическому образцу, я должен уточнить, что помимо автора в детском возрасте я в этой пьесе играю еще и большинство мерзавцев и всевозможных зануд, с которыми сталкивается чета Сподек — Шарль и его любящая и скрытная супруга Клара, урожденная Давидсон. А кроме того, я буду участвовать в античном хоре, как это принято во всех незубных, так называемых классических трагедиях. Действие происходит, как вы, надеюсь, уже догадались, после Второй мировой войны. Что, простите? Ну вы слышали про Вторую мировую войну? Давнишняя история, согласен. Но в тот момент для Сподеков, Сюзанны, автора, его брата и других… для миллионов других это было совсем свежее, так сказать, новостное событие. Если я говорю слишком много, не стесняйтесь свистеть или покидать зал, как настоящие современные зрители, для которых Вторая мировая — это навязшее на зубах старье, наподобие того, чем была для автора, когда он был ребенком, война 1870 года между Францией и Пруссией, или потеря Эльзаса и Лотарингии, или та же Парижская Коммуна. «Когда вновь придет цветение вишен?»[12]… Кто помнит сегодня этот вкус пепла во рту у отцов? Кто помнит обжигающую горечь слез в глазах матерей? И кто помнит этих рахитичных детей с дырявыми легкими — нервных, до того нервных…

— Доктор, они по ночам кричат во сне.

— Это глисты.

И вот вам, пожалуйста, уже трагедия…

— Это глисты, мадам Сюзанна. Давайте им перед сном чайную ложку глистогонного отвара «Луна», а утром полную столовую ложку рыбьего жира.

Все, все, вы правы, закругляюсь. Чувствую, мои товарищи-актеры в нетерпении, а уж вы-то, конечно, и вовсе изнемогаете.

Итак, автор в детском возрасте (он же Жан-Клод, он же ЖК) вошел, Клара его поцеловала, Сюзанна отругала за опоздание, он взобрался на «пыточное кресло», вытянул голые кривые ноги, открыл рот. Шарль осмотрел его, обнаружил новую дырку и новый склад невычищенных остатков пищи, покусал свою нижнюю губу, а затем вынес приговор…

ШАРЛЬ. Через двадцать лет у тебя во рту будет стоять аппарат.

АКТЕР «НА ВСЕ РУКИ». Ребенок изобразил понимание, а потом спросил: «А что за аппарат?»

Затемнение.