Антология современной израильской драматургии

Тугати: Меня еще будет вам не хватать. (Себе.) Господи, прости меня. Я был открытым человеком и жил открыто. А если у меня никогда не было возвышенных мыслей, то это только из-за того, что я не успел разрешить проблему физзарядки. Я прошу у тебя прощения и милосердия и верю, что мои страдания из-за проблемы с зарядкой были настолько огромными, что их можно поставить в один ряд с любыми другими, самыми возвышенными страданиями. И это, Господи, не говоря ничего о количестве моих страданий. Вот и все, чего я достиг. Больше у меня ничего нет. Ничего.

Входит медсестра со шприцем в руке.

Что теперь? Маникюр? Педикюр?

Медсестра: Укол, чтобы легко заснуть. (Делает укол.) А теперь спать.

Тугати (устало): Не уходи. Почему ты уходишь? Ты меня забыла? Забыла все, что было между нами, пламя, страсть, восторг? Идем со мной. Я приготовил для нас маленький уютный домик, мы славно проведем в нем остаток жизни… Там есть большая ванна для двоих, я тебя намылю, и мы узнаем, что такое счастье.

Медсестра: Спокойной ночи. (Уходит.)

Тугати: Я осчастливил много женщин. Осчастливлю и тебя.

Двадцать третья картина

Дом Дупы и Тугати. Дупа. Входит Бертольдо.

Бертольдо: Ciao, buon giorno. (Привет. Доброе утро.)

Дупа: Ой, итальянец. Можно запевать. Ты что здесь делаешь? Где Цвици?

Бертольдо (пытается объясняться, активно жестикулируя): Partita ieri, tornera fra due giurni, Bertoldo solo,solo. (Она вчера улетела, вернется через три дня. Бертольдо один-один.)

Дупа (смеясь): Цвици уехала на три дня, а ты уже ищешь подружку? Ты это хочешь сказать?