Антология современной уральской прозы

Отправляем точку в конец предыдущего абзаца. Чёртовы совпадения: Крым и его день рождения. Сколько-то деревянных кругляшков тому назад. Женился на один кругляшок раньше. Ласковый зайчик, прядущий ушами, ушки длинные, мягкие, серые. Мягонькие и серенькие. Какой ресторан, когда еле жива. А столик? Пойдёшь с ребятами. Конечно, а сам уже пьяный, злой, сухое, коньяк, мадера, сейчас бы соснуть часок, а потом прикинуться и на набережную, в семь ребята у ресторации будут ждать, вот только если двоюродная не придет, ласковая, податливая, уже опробованная двоюродная... Нет, пришла, и пара пришла, где жена? Увы, устала, раз устала — спать легла... Песенка не получается, срывается песенка, ни смысла, ни мотива, да и рифмочки хиловаты... У нас столик заказан... Что же, проходите, вон туда, где на пятерых накрыто... Но нас четверо... Ничего не поделаешь, гуляйте как пятеро... Водку несут и шампанское. Что будут дамы? Шампанское? Дамы требуют водки, дамы берут рюмки с водкой, дамы чокаются с ним рюмками с водкой, тут и музыка начинается, кабацкий гоп-стоп, пошли, потанцуем, чернявая? Именинное танго, двоюродная надела просвечивающее чёрное платье, девочка-воробышек, все женщины напоминают ему лишь одну, опять игла, опять заноза, опять спица, сколько же в нем сердец и неужели все они продырявлены? Как прижимается, всем телом, ласковым, податливым, опробованным в обед, хорошее тело, удобное, бедра так покачивают, когда в них устроишься и погружаешь... Погружаешься. — Не спи, родной... Вот уже и родной, надо выпить, к чёрту вся и всех, просто надо ещё выпить... Водка есть? И водка, и шампанское... Опять музыка, опять танцы-шманцы обжиманцы, пара куда-то свалила, что, кто-то блюёт? Салат мерзкий и гнусный, всё здесь мерзко и гнусно, к морю надо, на свежий воздух (Господи, а Марина-то с Сашей куда заплыли, нет, давно уже пора в воду), так что, идём? Только водку с собой захватим и пойдем. А твои где? Они на улице ждут, поздно уже, закрывают — Ну и нажрался же я... Тебе положено, у тебя праздник — Многоточие на многоточие. Отточие на отточие. Перевести дух, перекурить, допить водку, опять перекурить, спуститься к морю и окунуть голову в воду. Что, полегчало? Ну и дал я, ребята! А мы что, хуже? Куда пойдём? Пошли к нам, у нас ещё флакон сухаря есть — Сейчас, только зайдём ко мне, посмотрю жену. Пошли, все смеются, особенно двоюродная. Что же, на месте жена, спит жена, ты куда? Я ещё погуляю. Только не буди, когда придешь, я себя плохо чувствую. Не будить, так не будить, пошли, ребята! (Марина машет рукой, мол, плыви сюда, лёгкий ветерок подул с моря.) Совсем недалеко, через улицу и ещё через двор. Снимают однокомнатную квартиру, дорого, но удобно, уютно, комфортно, давайте сюда, в комнату, зовет половина, двоюродная идет на кухню, лезет в холодильник, ба, да тут не один сухарь, а три. Что там? Рислинг? Ркацители? Просто виноградное белое столовое вино? Рислинг, три бутылки венгерского рислинга. Ну, живем, ну, гуляем, сейчас проблююсь только — это половина, ей опять плохо, что же, сухое, коньяк, мадера, водка, шампанское, снова водка, снова сухое. Через бутылку минчанин отрубился, его супруга, покачиваясь, в очередной раз добрела до ванной и рухнула там. Перенесём? Конечно, что у унитаза-то спать! Положили, раздели, укрыли, муж рядом, под боком, пусть храпят. Допьем? Пойдём на кухню. Чёрное платье давно отброшено, лифчик да трусики, а вот и лифчик побоку, давай сюда, на пол, подожди, одеяло хоть принесу, так удобнее, с одеялом? Иди ко мне, ух ты какая горячая, какая влажная, какая узкая, повернись на животик, нет, больно, а если так, всё равно, ну пожалуйста, чёрт с тобой, а-а-а, потише, подожди, давай ещё выпьем (наконец-то он встал, взял ружьё и маску и пошёл к воде), эта бутылка похолоднее, давай её сюда, как ты булькаешь, так аппетитно, попои меня в рот, ну вот, облил всю, оближи, облизывает ей плечи, грудь, живот, лобок, промежность, хватит, хватит, я уже кончать не могу, давай ещё разок, последний, дай тогда ещё выпить (смеется), всё, пьяная, совсем пьяная, иди ко мне, ну, в последний раз, поверни меня, дай его сюда, ну, у-м-м...

— Боже, как от тебя разит, — сказала ему жена утром, — какой ты липкий и противный, иди помойся. — А потом, когда уже насухо вытерся и лег в постель: — Что, натрахался вдоволь, кобелина? А то у меня как раз месячные начались!

— Иди сюда, зайчик, — сухой звук пощечины. — А вот это ты зря, — той же монетой.

— Квиты, я буду спать (спокойно и отдышавшись, ныряет в набежавшую волну, держа ружье, как это и положено, вперед и чуть в сторону).

6