Антология средневековой мысли. Том 1

Таким образом, если кто возжелает постичь науку, но ограничится лишь начатками той истины, что содержится в искусствах, он примет на себя не то что большой, но бесконечный труд с малыми результатами. Вообще занятия искусствами без дополнительных познаний способно привести читающего к совершенным знаниям, но без знания семи искусств никакого совершенства быть не может. Итак, для читателя в знаниях только одно достойно постижения и привлекательно — то, что имеет отношение к искусствам и отвечает им, и в них нечего искать чего-либо кроме того, что составляет искусства. По этой причине мне кажется, что прежде всего труды свои нужно посвятить постижению искусств, являющихся основой всего, и тогда откроется простая и чистая истина, когда постигнуты будут эти семь искусств — средства обретения всей философской мудрости. А уж потом, на досуге, можно почитать и другие сочинения, которые способны развлечь, перемежая серьезное чтение развлекательным, что идет на благо. Так, иногда мы запоминаем изречения, найденные в баснях.

Таким образом, семь свободных искусств лежат в основе всякого учения, их прежде всего надлежит усвоить, ибо без них философская наука ничего не может и не способна ни объяснить, ни определить.

Глава V. О взаимосвязи искусств

Они между собой связаны таким образом и требуют такой взаимной последовательности, что если хотя бы одно не будет освоено, то все прочие не помогут стать философом. Поэтому мне кажется, что заблуждаются те, кто, не принимая в расчет эту их взаимосвязь, выбирает некоторые из них, не занимаясь другими, и считает, будто сможет овладеть совершенным знанием.

Глава VI. О сущности всякого искусства

Есть и другой, не менее значительный, чем упомянутый выше, вид заблуждения, которого следует всеми силами избегать. Бывают ведь такие, кто ничего не пропускает из того, что следует читать, но, не зная сущности всякого искусства, в одном каком-нибудь ищет и все другие. В грамматике ищут смысл силлогизмов, а в диалектике — падежное флектирование, а еще смешнее то, что они по одному названию книги берутся рассуждать о ее содержании, а возьмутся читать книгу, и с трудом одолевают с третьего раза ее начало. Если они наставляют кого, то не учат, а лишь бахвалятся своими познаниями. О, если бы все видели их такими, какими вижу их я!

Пойми, сколь дурна такая привычка; действительно, чем более ты будешь перегружать себя лишним, тем менее сможешь понимать и запоминать полезное. В любом искусстве есть две вещи, которые нам более всего нужно различать и понимать: во-первых, как пользоваться положениями какого-либо искусства, взятого само по себе; во-вторых, как использовать эти положения применительно к чему-либо другому. При этом можно двояким образом пользоваться искусством и использовать его. Например, грамматикой пользуется тот, кто рассуждает о нормах и правилах речи, и тот, кто регулярно разговаривает и пишет. В первом случае пользоваться грамматикой подобает лишь таким, как Присциан, Донат, Сервий и им подобные, а во втором случае — всем людям.

Итак, если мы занимаемся каким-либо искусством, особенно если обучаем ему, когда все должно быть изложено в кратком виде ради лучшего усвоения, то достаточно материала самого этого искусства, по возможности более кратко и упорядочение излагаемого; если же чрезмерно использовать положения других искусств, то этим не столько наставим читателя, сколько смутим. Говорить нужно не все, что можем, дабы сказано было бы с пользой то, о чем нужно сказать. В любом искусстве ищи то, что составляет его особенность. Поэтому если будешь читать об искусствах и узнаешь, о чем по каждому из них следует знать и рассуждать, то после этого сможешь соотносить поочередно положения каждого из них. Из такого поочередного рассмотрения поймешь их последовательность. Пока не освоишь прямого пути, не забегай на окольные, и, если не будешь бояться заблудиться, станешь продвигаться уверенно.

Глава VII. О том, что необходимо учащимся

Учащимся необходимы три вещи: природные способности, усердие и благонравие. От природы зависит, насколько легко усваивается услышанное и насколько твердо запоминается усвоенное. Усердие же нужно, чтобы трудом и прилежанием развить природные способности. А благонравие проявляется в похвальной жизни, когда добрые нравы соединяются с познаниями. А теперь о каждой из этих трех вещей мы немного расскажем в отдельности.

Глава VIII. О способностях памяти, зависящих от природы