Антология средневековой мысли. Том 2

Альберт принимает аристотелевское деление на сущностные части — активный и возможностный интеллект, и деление Авиценны, описывающее степени познания: 1) интеллект потенциальный ко всякому познанию (hyleaiis), подобно тому, как первоматерия потенциальна ко всяким формам, 2) — «хабитуальный» интеллект (in habitu), уже владеющий началами познания (habitus principiorum), 3) интеллект, владеющий познаниями и способный произвольно обращаться к ним (in effectu) и 4) интеллект коммуницирующий (accomodatus) с отделенными интеллигенциями. Также Альберт рассматривает спекулятивный и практический интеллекты. Спекуляция — сама жизнь интеллекта: знание находится в душе, подобно тому, как душа в теле (р. 489). Практический и спекулятивный интеллекты составляют одну субстанцию, их различие состоит в том, что спекулятивный интеллект имеет объектом истину, а практический — благо (р. 544).

Деятельный и возможностный интеллект Альберт считает частями самой души, а не некими силами, внешними по отношению к реальной человеческой личности (как то полагали многие арабские и греческие перипатетики по отношению либо к деятельному, либо к возможностному интеллектам). Альберт неоднократно полемизирует со сторонниками «монопсихизма» — учения о том, что существует единый для всех людей интеллект, временно соединяющийся с отдельными людьми. Альберт пишет текст «О единстве интеллекта, против Аверроэса» (1263), вошедший затем в «Сумму теологии» (1270-1280), направленный против различных аргументов о единстве интеллекта. Альберт приводит в первой части трактата тридцать аргументов, ссылаясь на «всех арабов», Абубацера, Аль-Фараби, Авицеброна, Авемпаса. Непосредственно Аверроэс упоминается трижды: в 14,27 и 29 аргументах. Затем, во второй главе, следуют тридцать шесть аргументов «против», и в третьей главе Альберт дает свое решение.

Однако Альберт, по-видимому, полагает, что для естественного познания необходим не только естественный свет присущего человеку интеллекта, но и сверхъестественный свет: так, в «Комментариях к „Сентенциям"» (In I Sent., 2, 5) он говорит о «двусложном» и трехсложном (божественном, ангельском и естественном человеческом) свете.