Антология средневековой мысли. Том 2

Некто далее спросит, является ли эта божественная сущность, которая называется интеллектуальной природой, универсальной или определенной и частной, индивидуальной? Хотя это определено в книге «О душе», однако надлежит и здесь дать этому место, поскольку иначе мы не сможем знать полно интеллектуальную природу. Были же многие из перипатетиков, которые говорили, что эта природа универсальна и вечна, и наиболее сильных оснований этому три, из которых первый: все, что принимает нечто, принимает его согласно своей способности, свойственной природе. Интеллект же в себя принимает универсально, и нет универсального такого рода кроме как в интеллекте. Итак, надлежит, чтобы природа интеллекта была универсальна, поскольку если бы она была индивидуальна, индивидуировалось бы все, что в нем, ведь всякая форма индивидуируется благодаря индивидуальности субъекта, в котором она находится. Второе основание: интеллектуальная природа есть субстанция, отделенная от материи; всякая же индивидуальность — благодаря материи; поэтому интеллект они назвали универсальным. Третье: если бы он был индивидуальным, то он был бы индивидуальным не иначе, как относительно собственной материи, и подобно тому как зрение, которое соединяется с некоторой собственной материей и воспринимает только то, что пропорционально этой материи, и ничего иного, и интеллект воспринимал бы только то, что пропорционально его материи, и не воспринимал бы все. Но это ложно. Следовательно, сам интеллект не индивидуален. И против этого нельзя сказать, что есть двоякая материя, одна — Духовная и другая — телесная, так что интеллект индивидуируется по отношению к духовной материи — ведь эта духовная материя не становится свойственной интеллекту иначе, как посредством чего-то, что делает ее свойственным ему, и так возвращается то, что и прежде, а именно, что интеллект не познавал бы то, что непропорционально этому составному. И нельзя сказать, что все пропорционально такому составному, поскольку ничто не является «свойственным» иначе, как из-за того, что оно не подходит другому. Итак, многое было бы не пропорциональным тому, что свойственно этому составному, и интеллект бы этого не познавал. И это наиболее сильное основание, благодаря которому Абубацер[62], Аверроэс и многие другие полагали интеллект универсальным и не делающимся свойственным нам иначе как благодаря воображению и чувству, как мы сказали в книге «О душе».

Если же говорится, что интеллект универсален и сущностно один и тот же во всех живых существах, то последует много нелепостей, о которых мы упоминали в книге «О душе». Поэтому нам кажется, что интеллектуальная природа в своем роде, как солнце в роде тел. Ведь мы знаем, что солнце нумерически один индивидуум, а свет, который в нем, следует рассматривать двойственно. Если же рассматривается свет в солнце, то он есть форма солнца, единая числом. Если же он берется как эманированный от солнца, то он освещает все освещаемое универсальным образом, как проницаемое, которое делает светлым, так и непроницаемое, которое делает цветным, что мы определили в первой книге «О чувстве и ощущаемом», и рассмотренный таким образом, он делает и сотворяет многое.

Когда же Философ говорит, что интеллект подобен свету, то, по-видимому, интеллект как нечто, присущее природе души, — индивидуален и, однако, как совершающий действия познания, — универсален в потенции. И этим образом существуют в нем универсалии, поскольку в этом случае он абстрагирует и выявляет формы, подобно тому как телесный свет — цвета; хотя индивидуальным он полагается согласно тому, что он — форма человека, однако согласно своей способности и, как потенция духовного света, он — универсален. Эти же универсалии не существуют в интеллекте как форма в материи или акциденция в субъекте, ведь сущее в душе скорее есть интенция вещи, чем вещь, и поэтому как цвет не индивидуируется благодаря бытию, которое он имеет в телесном свете, и он не обретает вид, «поскольку бытие» в свете подобает всякому свету согласно тому, что он есть свет актуально, так и интенция вещи не обретает вид и не индивидуируется из-за того, что она в нетелесном интеллектуальном свете, но остается универсальной, и в нем происходит познание согласно соответствию (congruentia) и способности интеллекта, как зрение актуально происходит согласно соответствию и способности телесного света. То, что он говорит, что интеллектуальная природа — отделена, прояснено многообразно в книге «О душе», и поэтому здесь опускается.