Антология суицидологии. Основные статьи зарубежных ученых. 1912–1993

Нападение на ненавидимый-любимый объект иногда предпринимается путем разрушения чего-нибудь дорогого для человека, являющегося истинным объектом атаки. Для матери, например, величайшей пыткой было бы наблюдение мучений или убийства ее ребенка. При самоубийстве агрессия против родителей может осуществляться весьма простым способом – посредством нападения на самого себя с целью отнятия у родителей жизни их ребенка. Это является наиболее изощренной местью суицидента, обиженного каким-либо упреком или отказом. Он отбирает у родителей самое дорогое, что у них есть, зная, что никакая другая рана не может быть столь же болезненной.

В косвенной форме акт самоубийства является агрессией против лиц, каким-то образом связанных с жизнью человека, совершающего это действие. Оно может восприниматься как упрек определенным людям или обществу в целом, и на самом деле во многих случаях способно вызвать стыд или унижение. Каждый опытный аналитик в суицидальных угрозах своих пациентов не раз ощущал намерение смутить его или дискредитировать анализ. Помимо психоаналитической ситуации, аналогичный мотив, несомненно, проявляется и в других случаях.

Таков, вкратце, анализ агрессивного компонента суицидального импульса; он исходит из Эго и, отражаясь, возвращается к нему.

2. Желание быть убитым

Теперь мы подходим ко второй составляющей самоубийства – оборотной стороне мотива убийства, а именно к желанию быть убитым. Действительно, почему у человека может возникнуть желание быть убитым, а не просто умереть или убить другого человека?

Очевидно, желание быть убитым выражает крайнюю степень покорности, подчинения, подобно тому, как убийство является крайней степенью агрессии. Получение удовольствия от покорности, боли, поражения и, в конечном счете, смерти составляет сущность мазохизма. Однако останавливаться на этом в наших рассуждениях было бы ошибочным упрощением. Следует разобраться, почему удовлетворения можно достичь путем наказания, исследовать этот необычный, но весьма распространенный феномен, наблюдаемый у многих людей, начиная с пациентов, получающих удовольствие от болезни, и кончая теми, кто преднамеренно ставит себя в затруднительные положения, от которых затем сам же и страдает.

В результате потворства своим агрессивным действиям (продиктованным, как было показано, ненавистью, вызванной страхом, завистью и жаждой мести) у человека возникает чувство вины с естественным ощущением потребности в наказании.

Нет особой необходимости (разве что для полной завершенности рассуждений) указывать, что чувство вины может появляться и по причинам, не связанным с реальной агрессией; ведь на уровне бессознательного желание уничтожить полностью равноценно реальному уничтожению. Человек, лишь лелеющий желание убить, ощущает потребность в наказании за этот грех, похожий на убийство. Последнее иллюстрирует правоту Фрейда, утверждавшего, что многие самоубийства представляют собой замаскированные убийства, совершенные не только в результате обсуждавшейся выше интроекции, но и по причине того, что за убийство, осуществленное в бессознательном, выносится смертный приговор. В таких случаях самоубийство представляет собой вынесенную самому себе и самостоятельно приведенную в исполнение высшую меру наказания.

В ходе психоанализа пациентов, страдающих, в частности, компульсивным неврозом, отчетливо обнаруживается тираническая примитивная суровость Супер-Эго. Любой психоаналитик мог бы пополнить галерею иллюстраций этого феномена. Однако не следует забывать, что компульсивные невротики маскируют смысл своих действий и мыслей применением формулы «reductio ad absurdum»[23]. Например, один из моих пациентов развлекался тем, что сначала мучал мелких животных, а затем, не проводя никаких сознательных параллелей, наносил самоповреждения, занимался самоуничижением или самообвинением. Иногда его поступки по отношению к животным и самому себе были совершенно одинаковыми, например, он обжигал кошку горящей спичкой и в тот же день подпаливал себе волосы свечой. Конечно, при этом он не причинял себе боли, которую ощущало животное и к тому же рационализировал свои действия, объясняя, что таким образом хотел улучшить рост волос. Вместе с тем он опалил себе волосы настолько неравномерно, что стал выглядеть весьма странно, прекрасно понимая, что его внешний вид вызовет недоумение и насмешки со стороны товарищей и сослуживцев. Эти факты приобретают совершенно иное значение при сопоставлении с его сновидениями и ассоциациями, которые безошибочно указывали, что убитые им животные были символическими представителями психоаналитика, а также, конечно, его отца. Выстригая волосы наголо, он придавал себе вид арестанта, как бы отыгрывая свои фантазии наказания за направленное на себя желание убийства.