Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

<…>Там, где мы исповедуем единого из двух, Господа, и Сына, и Христа, и единую природу Слова воплощенную, мы толкуем различие как то, что содержалось в естественных определениях природ, из которых Христос. Однако если мы говорим о двух природах после соединения, которые по необходимости существуют сами по себе и обособленно, словно разделены надвое, а соединены связью брат–ства (если нам следует называть это единством), понятие различия расширяется до разделения и не останавливается на природных определениях. Но поскольку в обычае у врагов истины возводить обвинения на нас в вещах, которые противоположны их лукавым мнениям, и порицать нас за принятие какого-то смешения, или слияния, или срастворения, или фантазии в Божественном и невыразимом вочеловечении, после общего размышления мы решили прояснить посредством определения и различения то, что в этом нуждалось. Ты говоришь относительно таинства Христа, что ты не признаешь ни различия природ, ни их особости, поскольку под «различием» ты понимаешь также «разделение». Поэтому ты вслед за этим положил себе за правило следующие слова: «Когда мы стараемся отделить и различить разумную природу от неразумной, сверхчувственную от чувственно воспринимаемой, или сотворенную от несотворенной, вместе с различием между этими вещами мы также устанавливаем разделение и обособление?» Эти положения были заявлены тобой сколь возможно добротно и разумно, так что там, где есть разумное и неразумное, или чувственно воспринимаемое и сверхчувственное, или сотворенное и несотворенное, каждая из них остается самобытной и является в собственной ипостаси, то есть обладая самобытным, обособленным и отдельным существованием. Ибо здесь под различием также понимается разделение, и из различия качеств, которые природно присущи каждой реальности особо, мы познаем разделение. Следовательно, когда имеет место сочетание или природное соединение вещей, которые различаются в роде и не одной сущности друг с другом, — я имею в виду сверхчувственное и чувственно воспринимаемое, — имеющее целью единое живое существо, что мы видим в случае человека, сохраняется разделение надвое, ведь его не допускает понятие единства, наряду с различием и особостью, которые содержатся в естественных определениях того, что сошлось воедино, поскольку тело не прекратило быть телом и душа не перешла в природу тела. То же самое и даже нечто более высокое следует мыслить относительно Еммануила.

Севир Антиохийский. Послание к Елевсинию епископу, начинающееся словами: «В словесных распрях...» (фрагмент) (пер. Т. А. Щукина)

<…>Различие, которое проявляется в естественных определениях, есть различительное основание, подлежащее существованию Божества и человечества. Ибо одно безначально, не сотворено, бестелесно и неосязаемо, в то время как другое — сотворено и имеет начало и временно и осязаемо, как существо плотское и плотное. Мы никоим образом не утверждаем, что это различие было устранено соединением. Этого достаточно, чтобы отказаться от того недостойного предположения, что «различие в определениях» не имеет безусловного значения и что, напротив, слово «естественные» было прибавлено, дабы показать, что только в разуме и благодаря тонкому измышлению существует то, что мы можем знать о том, какова каждая из природ, которая пришла в единство, исполнила единую ипостась и явно показывает, что Еммануил — един из двух противоположностей, я имею в виду, Божества и человечества.<…>Разделение понимается как то, что сопровождает различие, если разрозненные природы или ипостаси существуют самобытно, но не когда единое лицо и единая воплощенная природа или ипостась Бога–Слова исполняется сращением двух.<…>

Севир Антиохийский. Апология в ответ на 15-й из тех вопросов, что были посланы Фомой синкеллом (фрагмент) (пер. Т. А. Щукина)

Мы, следовательно, полагаем, что то, к чему стремились составившие противный истине собор в Халкедоне — отвергнуть исповедание того, что Христос из двух природ, и ввести вместо этого исповедание, что Он — в двух природах, как желает сборище Нестория, и стать гнусными и нечестивыми, как они. Мы же никогда не исповедуем того же учения, что и те, которые открыли ворота для измышлений Нестория. Мы требуем противоположного, чтобы одно было публично провозглашено, а другое полностью отвергнуто и изгнано в соответствии с канонами Святой Церкви.<…>Как никто не скажет, что имя и действительность разделения и единства — тождественны, так же и они сами, возможно, отвергнут одно и утвердят другое.