Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

Если мир сотворен против Божией воли или не по Божией воле, Бог ограничен в Своей воле и веденин. Главное отличие св. Иринея от гностиков в понимании творения состоит в том, что он настаивает на радикальной трансцендентности Бога (тварь ни в каком смысле не может быть причастна сущности Бога), и в то же время на том, что Он как Творец творит мир Своей волей. Мир существует потому, что он сотворен по воле Божией из ничего (Против ересей 2.10.2). Как говорит св. Ириней: «Его воля есть субстанция всего» лГам же 2.30.9).

Как замечает Осборн, автор недавно вышедшей монографии об Иринее Лионском[41], св. Ириней и св. Феофил Антиохийский (см.: К Автолику 2.4,13) первыми из христианских богословов развивают учение о творении «из ничего». При этом между этими богословами есть отличие: св. Феофил считает, что первой фазой того, что называется creatio ex nihilo, является творение бесформенной материи лГам же 2.10), для св. Иринея же, как впоследствии для св. Василия Великого в его «Шестодневе», творение материи не выделяется в отдельный акт — это два аспекта одного действия Божия, в котором творение сразу создается оформленным и материальным.

Что касается происхождения греха, то его источником никак не может быть Бог, но исключительно непослушание разумных тварей — во–первых, ангелов, а затем людей. Бог сотворил человека и ангелов свободными от необходимости подчиняться Ему^. люди должны были утвердиться в свободно избранной любви и послушании Богу, поэтому и была возможность непослушания. Адам и его жена полумили все необходимое для жизни от Бога, но, павший первым, сатана соблазнил их, которые были детьми по неведению зла (Против ересей 4.38). Он предложил им совершить нечто по своей воле, а именно стать богами. Согласно св. Иринею (и в этом моменте он один из первых в святоотеческой литературе), уподобление человека Богу, т. е. обожение, было в изначальном плане Божием, но человек должен был получить этот дар от Бога, а не захватить сам. Однако первая чета не дождалась дара Божия. Здесь имеется интересная параллель с учением валентиниан о Софии, которая в нетерпении захотела познать высший эон — Глубину, прежде чем знание о нем было ей дано Умом; у св. Иринея нечто подобное говорится применительно к библейской истории падения. Итак, зло заключается в непослушании разумных тварей, оно повлекло за собой появление смерти п тления, которые, вопреки тому, чему умили гностики, не являются сами по себе злом. Более того, они даны человеку Богом для научения и прекращения греха, иначе человек грешил бы вечно. Смерть — это конец греха (Против ересей 2.28.5). Таким образом, смерть была создана ради свершения замысла Божия, чтобы люди поняли, что уподобление Богу должно совершиться в подобающее время и быть даром Божиим, а не захвачено людьми, словно они имеют на это право Там же 4.38.4).

Полемизируя против умения гностиков о спасении только духовной части человеческого состава, св. Ириней настаивает на том, что спасен должен быть весь человек. Человек — это не только тело, душа или дух, но все это в целом (Там же 5.6.1). Дух Божий облечет всего человека и преобразит его так, что и тело, не перестав быть гелом, будет блистать славой Божией (Там же 5.9.4 и 10.2). Так св. Ириней отвечает на ссылку гностиков на 1 Кор. 15, 50, где говорится, что только дух наследует Царствие Божие, а не плоть. Он ясно показывает, что ап. Павел имеет в виду под «плотью» здесь, во–первых, греховность души, а во–вторых, состояние смертности и тления тела, возникшем в результате грехопадения.

Св. Ириней — первый отец Церкви, который опирается практически на весь корпус Священного Писания Ветхого и Нового Заветов, какими мы их знаем, хотя полной кодификации Нового Завета в его время еще не было (Там же 4.9.1). Вопреки гностикам, утверждавшим о существовании учения, сохраняемого в тайне от обычных людей, св. Ириней говорит, что есть лишь одно учение, проповедуемое открыто по всему миру, которое было передано Христом апостолам, а от них — Церкви. Св. Писание следует толковать только в рамках этого учения лГам же 4.38.8, 5.20.2). Продолжая традицию типологичекого толкования Ветхого Завета св. Иустина Философа, св. Ириней отвергает методы, воспринятые гностиками из школ аллегорического толкования Гомера. Все события и образы Ветхого Завета должны толковаться как «типы» и «сени» Нового, г. е. как образы спасительного пришествия Христа. Так, про тив Маркиона св. Ириней утверждает единство Ветхого и Нового Заветов во Христе.