Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

3. Безрассудны также эвиониты, которые не принимают в свою душу верою соединения Бога и человека, но пребывают в старой закваске [плотского] рождения и не хотят уразуметь, что Дух Святой сошел на Марию и сила Вышнего осенила ее, почему и рожденное есть свято и Сын Вышнего Бога–Отца всего, произведшего воплощение Его и показавшего новое рождение, дабы как чрез прежнее рождение мы наследовали смерть, так чрез это рождение наследовали жизнь. Итак, они отвергают соединение небесного вина и допускают только воду мирскую, не принимая Бога в соединение с собою, а пребывая в Адаме, побежденном и изгнанном из рая; ибо не понимают, что как в начале создания нашего в Адаме дыхание жизни от Бога, соединившись с созданием, одушевило человека и показало его разумным существом, так в конце Слово Отца и Дух Божий, соединившись с древним существом Адамова создания, сделало человека живым и совершенным, вмещающим совершенного Отца, чтобы как в душевном [Адаме] все мы умерли, так в духовном все оживились. Ибо Адам некогда не избежал рук Божиих, к которым Отец говорил: «Сотворим человека по образу и подобию нашему» (Быт. 1, 26). Посему и в конце руки Его ни от хотения плоти, ни от хотения мужеского, но по воле Отца сделали человека живым, чтобы Адам стал по образуй подобию Божию.<…>

Климент Александрийский (А. И. Иваненко, В. Р. Рокитянский, А. М. Шуфрин)

Первым значительным представителем византийской богословской традиции, который во многом наметил основные черты и средневекового дискурса, был Климент Александрийский (150—215 гг.).

О жизни Климента известно немного. Родился он, по–видимому, в Афинах, которые к тому времени превратились в провинциальный город Римской империи. Судя по его полному имени, Климент родился в семье римских граждан. Климент путешествует по Средиземноморью, изучая и испытывая различные духовные традиции. Его творчество демонстрирует глубокое погружение в философию гнозиса. По сообщению Евсевия, в Александрии Климент становится слушателем лекций христианского «дидаскала»[52] Пантена. Кризис Римской империи приводит к кризису в жизни Климента. Слабеющее государство пытается укрепиться посредством решительной и бескомпромиссной борьбы с неофициальными культами, в которых оно усматривает угрозу своей целостности и авторитету. Император Септимий Север в 202 г. начинает гонения на христиан. Климент оказывается вынужден оставить Александрию и перебраться в провинциальную Кесарию Каппадокийскую (ныне территория центральной Турции). Там он нашел свою кончину.

В своих трудах Климент обосновывает необходимость философии для Церкви; он пишет, что Сам Бог даровал философию эллинам как инструмент богопознания. Климент подвергает решительной критике взгляды тех, кто полагает, будто философия — это мирское мудрствование, от которого происходят одни ереси. Согласно Клименту, эллины через философию пришли к мысли о едином Боге.

Климент Александрийский и гностики[53]

© В. Р. Рокитянский, А. М. Шуфрин, статья, 2009.

Имя Климента Александрийского, с одной стороны, и термины «гностик», «гнозис», «гностицизм» — с другой, связаны между собой, по меньшей мере, трояко. Во–первых, Климент был, наряду со св. Иринеем Лионским, основным источником сведений о воззрениях тех, кого принято относить к этому религиозному течению, и фрагментов их сочинений — до публикации в середине XX в. новооткрытых текстов (прежде всего, из «библиотеки Наг Хаммади»). Во–вторых, Климент и сам характеризовал идеал совершенного христианина как идеал гностика и его богословие часто называют «христианским гнозисом» — в отличие от гнозиса «лжеименного» (термин Иринея, восходящий к ап. Павлу — 1 Тим. 6, 20). Наконец, в–третьих, творчество Климента представляет собой, по мнению многих исследователей, богословско–философский синтез, в котором усвоены и переосмыслены в православно–христианском духе достижения греческой философии, иудейской мысли и гностицизма.

Вопросу о том, что именно было Климентом из этих источников усвоено и как переосмыслено, и посвящена книга А. Шуфрина, который, в оппозиции к прежде делавшимся попыткам (особенно, к работе С. Лиллы[54]) представить Климента эклектиком, а его труд — философской системой, воспроизводящей основные линии современного ему философского образования, формулирует свой методологический принцип как деконструкцию идеи «зависимости»: «Мышление — то, по крайней мере, которое заслуживает этого имени — определяется (как и всякая специфически человеческая деятельность) не столько своим материалом («источниками»), сколько своей целью: тем, ради чего мыслитель мыслит, даже если он сам (как Климент) не формулирует свои цели явно и однозначно. Понять вопрос, ответом на который стала мысль античного автора, входит в этом случае в герменевтическую задачу историка»[55].