Антология зарубежного фантастического рассказа [компиляция]

^{Дорогие читатели!}

^{Наша рубрика еще, в сущности, не началась (сейчас, когда я лишу это письмо, за окном декабрь), а ваши письма уже идут и идут. В них в основном просьбы. Опубликовать классиков — К. Саймака, П. Андерсона, Р. Силверберга, У. Ле Гунн. «Новую волну» — X. Эллисона, Дж. Балларда, Б. Олдисса. Поколение 80-х — У. Гибсона, О. С. Карда, Л. Шепарда, Д. Брина… Отрадно, конечно, что наши читатели хорошо знают американскую фантастику (как опубликованную, так и не переведенную еще на русский язык), но мы-то — «Вокруг света». Всемирная география научной фантастики для нас очень важна. И потом, не будем забывать о предварительных условиях. Наша рубрика, как ни печально, не сможет вместить романы и повести, а из рассказов мы будем выбирать только призеров.}

^{Вряд ли когда-нибудь мы сумеем перечислить все премии по фантастике, существующие в мире. В странах, где НФ популярна, их может быть несколько десятков (главные, частные, местные, национальные, региональные, жанровые, профессиональные, любительские, прочие…), а число этих стран увеличивается с каждым годом.}

^{Для польских фантастов заветной считается ежегодная премия журнала «Фантастика» — популярнейшего издания, выходящего с 1982 года (о других премиях пока умолчим). В 1987 году конкурс проходил всего лишь во второй раз, но он собрал уже огромное количество произведений — общим счетом 1148. Мнение знатоков фантастики и крупных писателей, включенных в состав жюри, было единодушным: первое место — с большим отрывом от остальных — присудить фантасту из Кракова Мареку Хуберату.}

^{Чем же привлек жюри рассказ молодого автора) Да, наверное, тем же, чем он привлечет, надеюсь, и советских читателей. Ведь смотрите: и тема мрачнейшая (мир после ядерной катастрофы), и развязка трагедийная, но совершенно магическим, парадоксальным образом фатальный рассказ об уродливом мире уродливых людей излучает Свет — такова сила истинной человечности.}

^{Горько думать, что еще несколько лет назад в нашей фантастике на «постъядерную» тему было наложено строгое табу. (Ох уж эта атмосфера приказного оптимизма!) Литература словно позаимствовала приемы у известного этнографам ритуала умолчания: неназываемое — не существует. Сколько же печальных, но в высшем смысле гуманистических произведений не дошло до нас!}

^{Лишь мощный удар фильма К. Лолушаиского и В. Рыбакова «Письма мертвого человека» смог опрокинуть безнравственный запрет — зрители, может быть, впервые поняли, сколь нужны сейчас Письма живым! А потом появилась и повесть В. Рыбакова «Первый день спасения» («Даугава», 1986, № 10–12) — в каком-то смысле прообраз, а на деле — послеобраз фильма. Кстати, повесть эта уже вышла отдельной книгой в ФРГ (!). Затем — «Последняя пастораль» А. Адамовича. Табу испарилось… Неназываемое стали называть вслух. И ничего страшного не произошло: война не стала ближе, наоборот, немного придвинулся мир…}

^{Предлагаемый читателю рассказ хочется предварить лишь одной мудрой метафорой, высказанной когда-то Пабло Нерудой: «…надо сесть на закраину тьмы и терпеливо удить упавший туда свет». Марек Хуберат словно бы следует этому совету.}

^{Виталий БАБЕНКО, ведущий рубрики}