Антон и Зяблик

Только вдруг за столом все примолкли. Тихо стало, слышалось даже, как ходики стучат. На столе объявился незваный гость - Барсик! Как очутился он здесь, непонятно. Лапами прижимал кусочек печенки, рвал зубами и мотал головой, урчал и кашлял, бросая злые взгляды вокруг, будто кто собирался добычу отнять. Ивка хвать его за шиворот - вон отсюда, усатая шельма! Но взрослые не дали, смотрели на Барсика и улыбались, а тот целый спектакль давал. Панас, перебирая на столе пальцами, подкрадывался к нему. Барсик настораживал уши, готовый драться, а когда пальцы убегали обратно, снова принимался за печенку.

А где же Стрелка? Ивка выбрался из-за стола, поискал ее и нашел на лежанке. Стрелка следила за солнечным зайчиком, годила лапкой, пытаясь прижать его к рядну, но зайчик переползал по лапке. Глаза неотступно следили за ним, круглые и удивленные. Обнюхала кусочек сала, подсунутый Ивкой, но есть не стала, отвернулась и снова - шлеп по зайчику! Хотела схватить его и уволочь, а тот не давался…

Обидно Ивке за Стрелку. Оставил ее в покое, укараулил минутку, схватил Барсика со стола и в угол уволок. Барсик успел зацепить печенку и сидел за печкой с набитым брюхом, еле дышал. Никто не мешал ему - ешь свою печенку, жадина! А он и есть уже не мог, но на всякий случай все равно бросал грозные взгляды вокруг.

Ивка пролез под столом и уселся Панасу на колени. Что бы тот ни делал, Ивка все за ним повторял. Панас потянется к сковородке, Ивка тоже кусочек возьмет. Панас губы оближет, Ивка тоже облизнет. Панас бороду погладит, Ивка тоже почешет себе подбородок.

- Чистая обезьяна! - смеялись за столом. - Цирк!

- Панасу бы только с ним и возиться! Своих-то нет…

Он бы, Ивка, пошел к Панасу в подручные и не вылезал бы из кузницы, помогая в делах.

Из горницы принесли гитару, передали Панасу.

- Слазь, - сказала Маруся. - Панас нам что-сь сыграет…

Панас погладил гитару ладонью, поковырял струны грубыми, в заусенцах пальцами и задумчиво сказал:

- Забыл я, как играется, давно не играл.

- Спой, раз общество просит.

- Ну, разве что старинную… Только уж все вместе. - И затянул баском:

Я ли в поле да не травушка была,
Я ли в поле не зеленая росла…

Затянули вразброд и гости. Да только сразу как-то выбились из разноголосицы два голоса: один Панасов - хрипловатый, гудящий и осторожный, словно боялся дать себе полную силу, чтобы не заглушить другой - чистый и задумчивый, нежный и высокий мамкин голос.

Взяли меня, травушку, скосили.
На солнышке в поле иссушили…

Тихо и грустно звучала песня, унося всех за деревенскую околицу, в дальние поля и леса, где мир был светел и широк, где хоровод водили ветер, солнце и облака и где бродила по тропочке девчонка, жалуясь на печальную, горемычную участь свою:

Я ль у батюшки не доченька была,
У родимой не цветочек я росла…

Песня отзвучала и замерла. Из дальних полей, из-за сельской околицы вплыли в избу лежанка со Стрелкой, навострившей уши и забывшей про зайчика, отец, закрывший глаза, притихшие гости за столом. Лица у всех были добрые и задумчивые.

- Складно у вас получается, - сказала тетя Маруся и смахнула слезы с ресниц.

- А вы что же не поддержали? - спросила Клава.

Она отодвинулась от Панаса и стала торопливо прибирать стол.

Когда это появилась Лариса в избе? Никто и не заметил - сейчас вошла или давно уже стоит и слушает? Она едва умещалась в дверях, стояла, поджав губы, уперши руки в бока. Клава первой увидела ее, засуетилась виновато, принесла на сковородке сала и обтерла стакан полотенцем:

- Сейчас вина принесу.

Лариса метнула взгляд на Панаса:

- Забыл про наряд-то? Федор что тебе сказал?

- Подсаживайся, кума, - стали упрашивать гости.

- Когда ж поспеешь сделать-то? - Лариса повысила голос. - Кабы Федя не племянник мне, давно бы из кузницы прогнали тебя, бездельный ты человек!

- Да куда ж его из кузницы? Сам он ее по бревнышку сложил, как же так-то?

- А вот так-то! - распалялась Лариса. - На то он и бригадир, на то и власть ему большая дадена!

- Да где ж еще такого кузнеца сыщут?

- Захочет и прогонит, - куражилась Лариса, чувствуя, как распирает ее от силы и власти, даденной племяннику Федору. - Скажет председателю, его и прогонят взашей!

- Прогонят! - засмеялись в горнице. - Его в Стратонове ждут не дождутся, сварщик в РТС им требуется.

- Да он в город на любой завод устроится, чего он здесь не видел?

- Возьмет и сам уйдет отсюда, - шумели гости. - Чего ты к нему цепляешься?

- Да подавитесь вы с ним, с разлюбезным своим! - освирепела Лариса. - Да на кой он мне, леший, сдался? Да что я в нем, голодранце, не видела?..

И пошла, и пошла, и пошла - никому слова молвить не дает, все сидят, слушают да переглядываются.

Панас встал из-за стола, повел широкими плечами.

- Утишься! - сказал он и ласково так, укоряюще посмотрел на нее. - День еще не кончился, успею сделать наряд. Не порти людям праздника…