Антони Иден

В Нью-Йорке журналисты атаковали квартиру Беатрис, но и от нее узнали немногое. Корреспонденту "Дейли миррор" миссис Иден вновь повторила: "Я никогда не обладала данными, чтобы быть супругой политического деятеля". Биографы Идена толкуют это замечание "как намек, что она не считает его полностью ответственным за разрыв их брака". "Мы с Иденом остались добрыми друзьями, - сказала Беатрис, - и я в высшей степени восхищаюсь им как политическим деятелем". Во время бесед с корреспондентами она желала своему бывшему мужу всяческих успехов, и никто не брал под сомнение искренность ее пожеланий.

"Миссис Иден, - пишет Деннис Бардене, - жила с подругой в маленькой квартире, заполненной ее собственными картинами. Как и ее бывший муж, Беатрис - увлеченный и талантливый художник; в конце 1950 года состоялась выставка ее ландшафтов и натюрмортов, написанных маслом".

Во второй половине 1950 года Беатрис прилетела в Англию, чтобы встретиться с сыном, призванным для отбывания воинской повинности. Здесь она подверглась новым атакам со стороны корреспондентов. Она отрицала, что собирается вновь выйти замуж. Разговоры на эту тему возникли потому, что распространился слух, будто Беатрис подумывает о браке с врачом-гинекологом Робертом Ходжесом, которого она встретила в 1948 году на Бермудских островах. Он служил до этого в американских войсках в Италии и имел чин майора. Ходжесу уже перевалило за пятьдесят, он был хорошим пианистом, очень любил живопись и, состоя в штате крупного нью-йоркского госпиталя, имел большую частную медицинскую практику. Разговоры о возможности его брака с Беатрис пошли после того, как друзья увидели в квартире Ходжеса ее портрет в полный рост.

Имела хождение и другая версия. Утверждают, что на пути Беатрис встретился некий С. Д. Джексон, американец, выполнявший поручения и государственного департамента, и стратегических служб США. Возникла любовь. Это и явилось причиной ухода Беатрис от Идена.

Посторонним судить об этом очень трудно. Мотивы подобных событий могут быть ясны, да и то далеко не всегда и не полностью, лишь их непосредственным участникам. Как бы там ни было в действительности, сыграла ли тут роль нестандартная причина, выдвигавшаяся Беатрис, или самая обычная, сугубо человеческая, о которой шептались в лондонских гостиных, - Идену от этого было не легче.

Нужно отметить, однако, что благодаря выдержке, проявленной обеими сторонами в трудной ситуации, распад семьи не оказал отрицательного влияния на общественное положение Идена. Сказалось, вероятно, и то, что он был не виновной, а страдающей стороной. Биографы толкуют этот эпизод в жизни Идена нейтрально.

Иден всегда любил путешествовать, и теперь, когда официальные дипломатические вояжи прекратились, он продолжал много бывать за границей. Его обычно сопровождал сын; они очень сблизились после ухода матери, "оба питали страсть к путешествиям, обоим нравились необычные пейзажи и звуки, оба любили играть в теннис и пить джин с ромом".

В 1948 году Иден совершил поездку в Иран, где, несмотря на то что являлся теперь юридически частным лицом, был принят полуофициально и подчеркнуто внимательно. Чувствуя, что положение Англо-иранской нефтяной компании (АИИК), полностью принадлежавшей Англии и монопольно распоряжавшейся иранской нефтью, непрочно, Иден обстоятельно знакомился на месте с ее деятельностью, осматривал нефтедобывающие районы в Хузистане и огромный нефтеперерабатывающий завод в Абадане. И везде беседовал с иранцами на их языке. Утверждают, что он бегло говорил по-персидски, сохранив и усовершенствовав знание этого языка, приобретенное в университете.

Нефтяные районы были предметом интереса Идена во всей дальнейшей поездке. Из Ирана он проследовал на Бахрейнские острова, где был встречен в высшей степени радушно. Шейх подарил гостю старинный арабский меч, богато отделанный золотом и жемчугом, и набор дорогих арабских одежд.

С Бахрейна путешественники направились в Саудовскую Аравию и приятно отдыхали в качестве гостей короля Ибн-Сауда в его столице Риаде. В честь Идена устраивались пышные банкеты в восточном стиле. На одном из них было подано 12 баранов и два верблюжонка. Эта экзотика нравилась отцу и, конечно, производила сильное впечатление на сына.

И здесь Иден получил богатые дары. Король презентовал ему золотые часы и кинжал, украшенный драгоценными камнями. По обычаям Востока английский гость спросил, что король хотел бы получить в качестве ответного подарка. Ибн-Сауд высказал желание иметь спортивное ружье. В Лондоне Идену пришлось уплатить за это ружье 220 ф. ст.