Антоний и Клеопатра

— Нет, царица, он не прав, он имел в виду не то, что ты подумала. Если бы ты не сопровождала армию до Зевгмы с намерением идти дальше, если бы не высказывалась на советах, люди вроде Агенобарба не стали бы заниматься критикой. Он хотел сказать, что это ты испортила все, указывая, как именно проводить кампанию, что без тебя Антоний был бы совсем другим человеком и не потерпел бы поражения без боя.

— Это несправедливо! — ахнула она. — Я не командовала Антонием! Нет!

— Я тебе верю, госпожа. Но Агенобарб никогда не поверит.

Армия добралась до Левкокомы через три недели после прибытия туда царицы и обнаружила, что вся гавань забита кораблями, а город окружен лагерями. Клеопатра привезла врачей, лекарства, целый легион пекарей и поваров, чтобы кормить солдат лучше, чем это делали их нестроевые слуги. Она привезла удобные кровати, чистое, мягкое белье. Она даже велела своим рабам очистить мелководный берег от морских ежей, чтобы все могли мыться, не боясь худшего бича берегов на этом конце Нашего моря. Если Левкокома и не была Элисийскими полями, то среднему легионеру она казалась сродни им. Настроение было хорошее, особенно у тех, кто сохранил пальцы.

— Я очень благодарен, — сказал ей Публий Канидий. — Мои ребята нуждаются в настоящем отдыхе, и ты дала его им. Как только они придут в себя, они забудут о самом худшем, что им пришлось пережить.

— Кроме отмороженных пальцев и носов, — горько заметила Клеопатра.

17

Порт Юлия был закончен, и мягкая зима позволила Агриппе начать тренировать своих гребцов и морских пехотинцев. Луций Геллий Попликола и Марк Кокцей Нерва в первый день нового года стали консулами. Как обычно, сторонник взял верх над нейтралом. Нейтральный Луций Нерва, третий на переговорах при заключении Пакта Брундизия, проиграл брату, стороннику Октавиана. Попликола должен был управлять Римом и следить за действиями фракции Антония, которая оставалась многочисленной и крикливой. Октавиан не хотел, чтобы эта фракция приписывала Антонию победу над Секстом Помпеем.

Сабин хорошо следил за строительством Порта Юлия и хотел стать главнокомандующим, но его неуживчивость, неумение ладить с людьми явились причиной, почему он не подходил для такой должности, по мнению Октавиана. Пока Агриппа был занят в Порту Юлия, Октавиан пошел в сенат с предложениями.

— Поскольку ты был консулом, по положению ты равен Сабину, — сказал он Агриппе, когда тот прибыл в Рим с докладом, — поэтому сенат и народ издали декрет, по которому ты, а не Сабин будешь главнокомандующим на суше и адмиралом на море. Конечно, подчиняться ты будешь мне.

Два года управления Дальней Галлией, консульство и доверие Октавиана к его инициативе сильно повлияли на Агриппу. Если раньше он краснел и говорил, что недостоин, то теперь он выглядел очень довольным. Его мнение о себе нисколько не изменилось, но уверенность в себе очень выросла, причем без фатальных недостатков Антония — лени, невнимания к деталям, нежелания просматривать корреспонденцию от Марка Агриппы! Когда Агриппа получал письмо, он немедленно отвечал на него, и так кратко, что его получатель сразу схватывал суть.

— Как ты хочешь, Цезарь, — только и сказал Агриппа в ответ на новость о его назначении.

— Но, — продолжил Октавиан, — я попросил бы тебя найти небольшой флот или пару легионов под мое командование Я хочу лично участвовать в этой войне. С тех пор как я женился на Ливии Друзилле, кажется, я полностью избавился от астмы, даже могу находиться рядом с лошадьми. Поэтому я должен все вынести, чтобы не распространялись ложные слухи о моей трусости.

Это было сказано спокойно, но стеклянный взгляд выдал его намерение навсегда стереть пятно Филипп.

— Я так и планировал сделать, Цезарь, — улыбаясь, сказал Агриппа. — Если у тебя есть время, я хотел бы обсудить планы этой войны.

— Ливия Друзилла должна присутствовать.

— Согласен. Она дома или ушла покупать наряды?

У жены Октавиана было мало недостатков, и один из них — ее любовь к хорошей одежде. Она настаивала на том, что должна хорошо одеваться. У нее был идеальный вкус, а ее драгоценности, постоянно пополняемые мужем, становились предметом зависти всех женщин в Риме. То, что обычно экономный Октавиан не возражал против ее экстравагантности, объяснялось его желанием, чтобы его жена во всем была лучше всех. Она должна выглядеть и вести себя как некоронованная царица, демонстрируя свое доминирующее положение над другими женщинами. Настанет день, когда это будет важно.

— Думаю, она дома.

Октавиан хлопнул в ладоши и велел вошедшему слуге позвать госпожу Ливию Друзиллу. Почти тут же она вошла, одетая в летящие одежды темно-синего цвета с вшитыми кое-где сапфирами, которые сверкали, когда на них падал свет. Ее ожерелье, серьги и браслеты были из сапфиров и жемчуга, а пуговицы, скреплявшие рукав по всей длине в нескольких местах, тоже были из сапфиров и жемчуга.

Агриппа был поражен, ослеплен.

— Восхитительно, моя дорогая, — проскрипел Октавиан голосом семидесятилетнего старика — так она действовала на него.