Антоний и Клеопатра

Что касается Антония, его распирала гордость. Клеопатра была не первой правительницей, с которой он делил ложе, но точно самой могущественной. И он обнаружил, что в постели она не походила ни на профессиональную проститутку, ни на покорную римскую жену. Это ему нравилось. Когда мужчина начинает длительные отношения, ему не нужна ни та ни другая, Клеопатра же оказалась идеальной любовницей.

Этим можно было объяснить его настроение в первый вечер, когда царица усердно развлекала его. Вино было великолепное, а вода горчила, так зачем добавлять воду и портить такое вино? Антоний забыл о благих намерениях, даже не поняв, что счастливо, безнадежно пьян.

Приглашенные александрийцы, все знатные македонцы, сначала смотрели на пьяного Антония с изумлением, потом, похоже, решили, что в распутстве есть приятные стороны. Писарь, ужасный человек с огромным самомнением, с гиканьем и хохотом опрокинул в себя первый графин, потом схватил проходившую мимо служанку и занялся с нею любовью. Тут же его примеру последовали другие александрийцы, доказавшие, что они не уступают римлянам, когда дело касается оргий.

Для трезвой Клеопатры, изумленно наблюдавшей за происходящим, это стало совершенно новым уроком. К счастью, Антоний, кажется, не замечал, что она не присоединилась к этому веселью, – он был поглощен выпивкой. Вероятно, потому, что и ел он очень много, вино не довело его до скотского состояния. В укромном углу Сосиген, более опытный в этих делах, чем его царица, поставил ночные горшки и тазы за ширму, где гости могли облегчиться через любое отверстие, а также выставил бокалы с зельем, чтобы утром они не страдали от похмелья.

– Мне было так весело! – кричал Антоний на следующее утро, чувствуя себя замечательно. – Давай сегодня вечером повторим!

Итак, для Клеопатры начались постоянные кутежи, продолжавшиеся больше двух месяцев. И чем более дикими они становились, тем больше радовался им Антоний и тем лучше чувствовал себя. Сосиген получил задание придумывать новинки, чтобы разнообразить эти сибаритские празднества. В результате корабли, приходящие в Александрию, выгружали музыкантов, танцоров, акробатов, мимов, карликов, уродов и фокусников, собранных со всего восточного побережья Нашего моря.

Антоний обожал розыгрыши, иногда довольно жестокие. Он обожал рыбалку, обожал плавать среди голых девушек, править колесницей (что запрещалось аристократам в Риме), обожал охоту на крокодила, обожал всякие проделки, скабрезные стихи, пышные зрелища. Его аппетит был таков, что раз по десять на дню он кричал, что голоден. Сосигену пришла в голову блестящая идея – велеть поварам всегда быть готовыми подать обед с набором лучших вин. Это сразу же возымело успех, и Антоний, крепко целуя его, назвал маленького философа лучшим из людей.

Александрийцы вынуждены были терпеть пятьдесят с лишним пьяниц, которые бегали по улицам с факелами, танцуя, стуча в двери и с хохотом убегая прочь. Некоторые из этих возмутителей спокойствия были высшими чиновниками города, чьи жены сидели дома, плача и удивляясь, почему Клеопатра позволяет все это.

Царица позволяла, потому что у нее не было выбора, хотя сама она неохотно участвовала в подобных дурачествах. Однажды Антоний заставил ее опустить шестимиллионную жемчужину Сервилии в бокал с уксусом и выпить его. Он верил, что жемчуг растворяется в уксусе. Зная, что это не так, Клеопатра выполнила его просьбу, хотя выпить уксус было выше ее сил. На следующий день жемчужина как ни в чем не бывало красовалась у нее на шее. Зачастую празднества сопровождались рыбалкой. Не будучи искусным рыболовом, Антоний платил ныряльщикам, чтобы они насаживали живых рыб на его удочку. Он вынимал трепещущих рыб и похвалялся своим умением, пока однажды Клеопатра, уставшая от его хвастовства, не заставила ныряльщика насадить на его удочку тухлую рыбу. Но он весело воспринял шутку – это было в его характере.

Цезарион с интересом наблюдал за всеобщим шутовством, хотя ни разу не попросился на вечеринки. Когда Антоний был в настроении, они садились на коней и мчались охотиться на крокодила или бегемота, оставив Клеопатру терзаться при мысли, что ее сына затопчут огромные ножищи или перекусят длинные желтые зубы. Но надо отдать должное Антонию, он берег мальчика, просто давая ему возможность хорошо провести время.

– Тебе нравится Антоний, – сказала Клеопатра сыну в конце января.

– Да, мама, очень. Он называет себя новым Дионисом, но на самом деле он – Геракл. Он может держать меня на одной руке, представляешь? И бросает диск на триста шагов.

– Я не удивляюсь, – сухо ответила она.

– Завтра мы идем на ипподром. Я поеду с ним в его колеснице – четыре коня в ряд, самая трудная упряжка!

– Гонки на колесницах – не подобающее развлечение для фараона.

– Я знаю, но это так весело!

И что ответить на это?