Антонио Гауди

Гауди избрал именно эти пространственные формы в качестве основных «кирпичей» своей геометрии архитектурного формообразования. Мастер не мог использовать эти абстрагированные формы в чистом виде, изымая их из природного окружения, где они всегда фактурны — покрыты цветом и растительностью или камнями; заметим, что пространственный промежуток между двумя холмами всегда имеет форму гиперболического параболоида, хотя и не воспринимается таковым, как правило. Поэтому-то, заимствовав у природы геометрический принцип, Гауди затем покрывал его естественным декором [48]. Так, на фасаде Рождества храма Саграда Фамилиа, колокольни которого представляют собой правильные параболоиды, тщательно воспроизведено более ста видов животных и столько же растений. Это «простое» воспроизведение природы, «незамысловатое» подражание ей стали фактически подлинной революцией в архитектуре, осуществленной одним человеком — без манифестов и лозунгов.

Во внимании к гармонии пропорций, цвету, свету Гауди считал себя прямым продолжателем византийской и готической традиций — об этом он часто говорил в своих беседах в подвале дома Мила и на стройплощадке храма. Но точно так же он иногда выражал свое отношение к барокко, а само его творчество навсегда сохранило и отпечаток стиля «мудехар», и привязанность к народной каталонской архитектуре.

Казалось бы, чистота принципов формообразования, свойственная Гауди, должна была произвести некоторый общий поворот в архитектуре. Но этого не произошло из-за вневременного характера идей мастера. Воплощенные в его работах принципы никак не связаны с маятниковым колебанием художественных течений XX в. Концепция архитектора, никогда не принявшая связной литературной формы, осталась известной лишь узкому кругу друзей в то самое время, когда в европейской архитектуре близилось торжество идей функционалистов и пуристов всякого рода, певцов прямой линии и глашатаев прямого угла. Когда Гауди умер, в Дессау строился «Баухауз» Гропиуса.

В основе творчества каталонского архитектора сказывался в то же время принцип коллажа, выработанный им совершенно самостоятельно — намного раньше, чем о нем заговорили дадаисты, кубисты или сюрреалисты. Хотя формально и сопряженный с эклектикой как таковой и с эклектической доктриной архитектурной школы, которую прошел Гауди, — это совершенно персона-листический прием. Для раскрытия его в полноте воспользуемся характеристикой той работы, которую мы сознательно оставили в стороне в ходе хронологического описания проектов и построек. Речь идет о работе архитектора над реконструкцией (по условиям задания — реставрацией) главного собора в городе Пальма ди Мальорка в период с 1904 по 1914 г.

Работы по преобразованию древней мусульманской мечети в готический храм начались при короле Хайме I — завоевателе Балеарских островов, однако опоры, разделяющие нефы собора, были воздвигнуты лишь к 1406 г., и все сооружение было завершено лишь в 1613 г. Собор (длиной 120 м.) очень высок: до замкового камня центрального нефа 20-метровой ширины — 44 м. от уровня пола. После землетрясения 1851 г. возникла очевидная опасность обрушений и начались реконструктивные работы, тянувшиеся несколько десятилетий.

В 1899 г. епископ Мальорки посетил Антонио Гауди на строительной площадке храма Саграда Фамилиа, был восхищен его идеей и через год, после вторичного посещения, предложил ему взять на себя работы по реставрации. Прибыв на Мальорку в марте 1902 г. и осмотрев собор, Гауди уже через три дня представил эскизный проект. В августе того же года архитектор вновь прибыл на остров, представив епископу деревянный макет с общей идеей проекта комплексной реставрации. После нескольких поездок Гауди и утверждения проектной идеи его помощник Рубио временно поселился в Пальме, чтобы вести всю совокупность работ.

Совершенно очевидно, что в сознании Гауди цель реставрации отнюдь не означала восстановления оформления интерьеров в некотором прежнем виде [49]. Архитектор сразу же предложил разобрать оба иконостаса (готический и барочный) в предалтарной части, переместить хоры из середины нефа к алтарю, раскрыть в интерьер капеллы Троицы, расставить новые кафедры, установить балдахин над алтарем и заменить утратившие прозрачность витражи. Не нарушая общей структуры интерьера храма, Гауди тем не менее трактовал его как своего рода пластичный материал и фон для отважного введения в композицию совершенно новых акцентов. Так, готические стулья, перенесенные с хоров в предалтарную часть, были по поручению Гауди расписаны Хосе Хухолем контрастными и интенсивными цветами [50]. Поскольку Хухоль помимо цветочных пятен ввел еще и надпись «Его кровь на наших телах», каноники пришли в ужас и эта работа была отменена.