Антонов коллайдер

Но пока моя голова на месте, я дорабатываю свой последний день и знаю, где искать следующего адресата: он находится в небольшом заброшенном особняке конца XIX века на одной из маленьких тихих улочек, пустивших свои корни от метро «Таганская» к огромной высотке на Котельнической набережной. Лица адресата мне ещё отчётливо не видно, но смутно, как через запотевшее стекло, я прозреваю силуэт молодого славянского мужчины примерно моего возраста и комплекции. Закрываю глаза и сосредоточиваюсь, чтобы получше разглядеть его, но неуловимый призрачный фантом ускользает от моего взора. Картинка слегка дрожит, озаряя чёрное пространство разноцветными нитями мыслей: они проносятся в голове яркими переливающимися полосами и оставляют после себя красивые психоделические шлейфы. Похоже на ускоренную в несколько раз съёмку ночного города, по улицам которого перемещаются крошечные автомобили. Начинаю видеть неровные очертания особняка, его стены расписаны поблёкшими мигающими граффити. Сознание воспаряет над холодным асфальтом, неторопливо влетает в расщелину заколоченного досками окна верхнего этажа, озирается по сторонам и поворачивает направо. То тут, то там люди, чьи лица закрыты респираторными масками, балаклавами и плотными арафатками. Одни спят, другие пристально смотрят в экраны своих росбуков и росфонов, третьи что-то увлечённо друг другу говорят и даже спорят. Будто убитый герой сетевой игры, я проплываю между её персонажами и зависаю над одним из них, лежащим в самом углу огромного зала. Я различаю только силуэт и дрожащий от тяжёлого дыхания овал лица этого человека, но уже знаю: он и есть мой адресат.

8.3

День, как сошедшая с ума нейросеть, которую разогнали до сверскоростей тяжёлыми амфетаминовыми драйверами, продолжает вить своё неровное полотно из людей и событий.

Я стою перед большими дубовыми дверями полуразрушенного здания: еле узнаваемый величественный фасад напоминает о безвозвратно ушедшей эпохе, когда всё было иначе: как говорил мой отец, тогда этот мир ещё не погрузился в технологическую бездну, а слова «любовь», «совесть» и «честь» ещё что-то да значили. Забитая несколькими слоями краски гранитная табличка у входа в здание хранит выпуклые буквы имени архитектора и владельца особняка, но мне эти фамилии с инициалами ни о чём не говорят. Возможно, они были лучшими представителями своего времени, успешными пассионариями, воплощающими лихие амбициозные идеи в реальность. Возможно, предприимчивый владелец сколотил состояние на добыче угля или сукне, а с виду тихий архитектор спустил баснословный гонорар за сие строение на покер и проституток – я уверен, что за этими именами таится множество драм и роковых историй, и не исключено, что когда-нибудь я захочу узнать о них больше. Но только не сегодня. Единственное, что я хочу сегодня, – закончить это «сегодня», забыть его, как страшный сон, запив остатками алкоголя в моей заплесневелой конуре, чтобы с завтрашнего дня начать эту жизнь заново – нищим, но свободным.

Пластиковое око миниатюрной камеры наблюдения, висящей на двери, наверно, улавливает мои мысли: оно оживает, быстро фокусируясь на мне. Такие устройства установлены на всех проходных пунктах «родной» Delta Industries, чтобы сканировать пришедших и сравнивать их с 3D

-портретами в огромной библиотеке корпорации. Технология ни разу не новая, но знаете, это как спички: сколько веков прошло с их изобретения, а ничего проще, удобнее и надёжнее так и не придумали. А главное, дёшево.

Другое дело, что внутри самой технологии происходят изменения: так, камеры сегодня не просто сравнивают тебя живого и цифрового, но и моментально сканируют всю твою жизнь, отражённую в профилях соцсетей и их контенте (вот почему никаких соцсетей я давно уже не веду, ибо не идиот), а главное, с помощью вездесущих нейросетей анализируют физиогномику – выражение лица, движение глаз – и делают на основе этой информации вывод о твоём текущем состоянии и вероятных замыслах. Словом, коварный Большой Брат давно уже превратился в полезного маленького помощника, который знает о нас всё, но без которого мы уже не можем представить своей жизни, и потому считаем глупым идти против его силы.

Откуда-то сверху я слышу низкий женский голос:

– Проваливай отсюда, это частная собственность.

– Да, но у меня для вас не менее частная посылка.

Через десять долгих секунд дверь открывается. В дверном проёме – девушка. В руке – направленный в мою сторону «узи», чёрная сталь заклеена смешными анимированными стикерами: розовым подмигивающим смайлом, переливающимся градиентом призывом Bang-Bang! и вижуалом весёлой вагины, выстреливающей разноцветными огнями миниатюрного фейерверка. На лице – «умная» серая балаклава из той ткани, что умеет становиться прозрачной (технически – наоборот, эта изначально прозрачная штука при активации функции становится темнее, как бы тонируется, но вы же знаете, как работает маркетинг). Сейчас режим маскировки включён на максимум, и я вижу только красивые, но настороженные бледно-голубые глаза.