Антропный принцип

Стихи о том, как мы с Татьяной Алферовой смотрим видео с записями «Пенсил-клуба»

В комнате становится теплее.
Или холоднее? Я никак
Не пойму. И здесь, и на дисплее
Разливаем водку и коньяк.

Постепенно стану переростком, —
Путь во время неисповедим,
Точно виртуальный – по бороздкам,
Где просторы диска бороздим.

Мы смеемся. Те и эти трели
Как кусочки жира в колбасе.
Дело ведь не в том, что постарели,
И не в том, что живы мы не все.

Дело в том, что прошлое, как воин,
В плен берет, маячит за плечом,
Потому что облик наш присвоен
И в темницу диска заключен.

Мы не мы, а то, что отпустили
Погулять на волю из тюрьмы, —
Сообщенье в телеграфном стиле:
«Хорошо сидим. Приветом. Мы».

Или в невозможное играем
И идем на сумасшедший риск —
Наблюдать за настоящим раем,
Вписанным в блестящий этот диск?

Что же я, тоскуя, проору им —
Нам, осуществившимся в былом,
Там, где мы, бессмертные, пируем
За огромным жертвенным столом?

Из записок Пенсил-клуба

1. Комарово

Что ждет поэта в Комарове?
Не ждет поэта ничего.
Ему грядущее – не внове,
Его прошедшее – мертво.
Он прямо Лермонтов какой-то
Или Державин прямо он,
Когда, как будто из брандспойта,
Он смыт, как грязь, рекой времен.
Он потрясал устои словом,
В нем жизнь кипела, как в борце, —
И вдруг он дедушкой Крыловым
В штаны наделал во дворце.
Чугунной палкою потыкав,
Он брал Азов, спасал Арал,
Заболевал он, как Языков,
Как Баратынский, умирал.
Когда же, шляпу нахлобучив,
Идет в писательский буфет —
Тут он какой-то прямо Тютчев,
Чтоб не сказать похлеще – Фет.
Тут он, конечно, ас из асов,
Кобель изысканных пород.
Стакан – и он уже Некрасов,
Второй – и все наоборот.
Когда он все же отдыхает,
То издает то хрип, то рев.
Он, как Апухтин, опухает,
Сгорает, точно Огарев.
Бывает буен и покорен,
Употребив одеколон,
Почти как Майков и Григорин
Или Полонский Аполлон.
Он унимает дрожь коленков,
Когда косого он косей,
Он со Случевским – Давыденков,
С К.Р. же – только Алексей.
Он петербургский и московский,
И угадать нельзя, каков —
То он под вязами Жуковский,
То Вяземский среди жуков.

Бывают странные событья,
Их суть не всякому ясна, —
Он, – начинаю говорить я
И понимаю, что – она…
И молкну на тропе народной,
Теряюсь в хоре подпевал,
Как волк с волчихою голодной,
Той, от которой пьян бывал.
И слышу: Пушкина не трогай
И Дуне (вариант: Тане), расплескавшей чай,
Ты никогда моралью строгой
Не докучай, не докучай.

2. «Анна Каренина», Левин