Антропологические аспекты «культуры стыда». Основы «географии» «стыдесной земли»

Почему нужно уточнять содержания термина «природа человека стыдящегося», становится понятным на примере уточнения содержания термина «природа человека» в книге П. С. Гуревича «Философия человека»: «Понятия „природа“, „сущность“ человека часто употребляются как синонимы. Однако между ними можно провести концептуальное разграничение. В марксистской системе рассуждения понятие „природы“ соотносилось обычно с биологическим естеством человека, в то время как „сущность“ человека усматривалась в его социальности, в его общественной природе. Разумеется, этот взгляд не является общепринятым в современной философии. В принципе под „природой человека“ подразумеваются стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи хомо сапиенс во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. <…> Перечисляя те или иные качества, присущие человеку, философы приходят к выводу, что среди них есть определяющие, принципиально значимые. <…> У хомо сапиенс, стало быть, есть постоянные и специфические признаки, но в какой мере они приоткрывают тайну человека в целом? Человеческая натура проявляется в разном, но в чем-то, надо полагать, обнаруживается верховное, державное качество человека. Выявить эту главенствующую черту означает постичь сущность человека. Какое качество можно считать специфически человеческим?»[113].

Таким образом, по Гуревичу, природа человека – это совокупность стойких, неизменных черт, присущих человеку во все времена и в любом обществе и отличающих его от других живых существ, а сущность человека – это его главная черта. Именно в смысле неизменной черты, присущей каждому человеку во все времена, понимает природу человека и Аристотель: «Мы желаем быть здоровыми, и мы желаем быть счастливыми.…»[114], т. е. «по «натуре», «по природе» все люди хотят быть счастливыми.

Иной вариант понимания природы человека предлагает Гергилов: «Дистанция, которую он (человек. – М. Б.) может держать по отношению к самому себе, – это и дистанция по отношению к своей собственной природе. Даже противопоставляя себя ей, он, в то же время, не прекращает, оставаться природным существом»[115]Здесь «природа человека» однозначно понимается как принадлежность человека к природному миру (в основном это – животные его аспекты бытия), как естественная сторона бытия человека в противоположность искусственной, т. е. окультуренной.

Но главное для исследования стыда даже не то, как соотносятся содержание понятий «природа человека вообще» и «сущность человека вообще», важнее вопрос о том, имеется ли у понятия «природа человека стыдящегося» (или «природа стыда») родовое понятие, т. е. через какое более общее понятие можно (нужно) определить понятие «природа человека стыдящегося» (или «природа стыда»). Е. С. Калоева замечает: «Наиболее дискуссионной проблемой касательно стыда выступает определение его природы, является ли она биологической, социально обусловленной или соотношением обеих»[116]. В этом замечании отражается вариант понимания человека, характерный для «классического» советского марксизма. Одна из основных тем философской антропологии «классического» советского марксизма так и звучит – «биологическое и социальное в человеке».

Но почему бы не взглянуть на человека шире? Е. В. Хомич пишет: «Сложность философского определения человека состоит в невозможности однозначного подведения его под какое-либо более широкое родовое понятие (например, природа, Бог или общество)»[117]. В данном случае упоминается еще один вариант родового понятия – бог. А, может, родового-то понятия и вовсе нет, и «человек стыдящийся» самоосновен? И истоки стыда – в самом человеке?

Мною предполагалось написать монографию, посвященную непосредственному описанию «стыдесной земли»[118], если говорить языком метафоры, т. е. предложить читателю географию «стыдесной земли». В данном случае термин «география» (др. – греч. /geographia, «землеописание» – от /ge, «земля» + /grapho, «пишу, описываю») понимается как «свод знаний о пространственно-временных особенностях какой-либо территории, объекта, явления или процесса…»[119]. Значит, в упомянутой монографии следовало, как уже было указано во Введении, представить описание истории «освоения» «континента Стыд», его «ландшафта» в настоящее время, а также его «населения».