Антропология детства. Прошлое о современности

Сам процесс появления на свет — не что иное, как один из важнейших переходов в жизни человека. Он также сопровождался многочисленными ритуальными действиями, которые имели прямое отношение к судьбе ребёнка. Всегда предпринимались какие-то действия с последом, его нельзя было просто выбросить, поэтому его мыли, заворачивали в тряпицу, перевязывали красной лентой и закапывали в землю под печью, под порогом, в красном углу — в местах, которым приписывали особый магический статус. При этом в некоторых губерниях у русских принято было последы всех детей, родившихся в одной семье, закапывать в одном месте — чтобы братья и сёстры жили мирно. У русских родившиеся «в рубашке» (в околоплодной оболочке или с её фрагментами на теле) считались счастливчиками[6]. Сама же «рубашка», высушенная и аккуратно зашитая в мешочек, становилась оберегом, который хранился в семье и передавался из поколения в поколение (подвешивали на шею или хранили в каком-либо потайном месте). Важно было и то, над каким предметом будет обрезана пуповина. Девочкам обрезали пуповину ножницами над разложенным рукодельем, чтобы стала «домовитой хозяйкой», или на гребёнке, чтобы стала пряхой. Мальчикам пуповину обрезали ножом над металлическими орудиями и инструментами мужских профессий. В недавнем прошлом зафиксирован случай, когда младенцу обрезали пуповину над книгой — чтобы в школе хорошо учился! (Русские 1997).

У разных народов в различных местностях — свои особенные манипуляции с пуповиной и последом: в некоторых районах Франции отрезанную пуповину подносят к глазам ребёнка, чтобы «прояснить зрение», сама же пуповина обрезается у девочек покороче, а у мальчиков в точности по длине полового члена в момент рождения (Любарт 2005: 232–234); индейцы-чероки закапывают пуповину девочки под ступой, чтобы выросла хорошей стряпухой, пуповину мальчика вешают в лесу на дерево, чтобы стал ловким охотником, послед зарывают под священным деревом, захоранивают в раковине, зарывают под домом (батаки Суматры), бросают в воду, чтобы ребёнок стал хорошим пловцом (Западная Австралия), кладут в горшок с золой и прячут в кроне дерева (Фрезер 1980: 51–52). В этом разнообразии легко улавливаются универсальные черты: жизнь, судьба, благополучие, мужские и женские достоинства — теснейшим образом связаны с этими отторгнутыми частями.

Родильная обрядность бесконечно многообразна — в неё могут входить и молитвы, и песнопения, и магические рисунки на теле, и магические приёмы, и знахарские снадобья. В каждой культуре, у каждого народа, в каждой местности — свои практики, но они всегда есть, и все они призваны облегчить роды матери, призвать счастье младенцу и уберечь от сил зла.

Чтобы обмануть рок, сбить с толка злые силы, в крестьянской среде у русских женщину могли отправить рожать в чужой дом — возвращалась в родной она уже как бы «не со своим ребёнком»; или, если женщина рожала дома, то новорождённого «украдкой» передавали в окно нищему, который нёс его к воротам дома, стучался и предлагал хозяевам якобы случайно найденное дитятко, которые те с готовностью принимали, одарив нищего щедрой милостыней (Русские 1997).

Во многих культурах некоторое время после рождения мать и дитя считаются ритуально нечистыми. Они только что побывали в особом магико-религиозном состоянии, а ребёнок и вовсе пришёл из другого мира. В силу этого младенцы не только слабы, беззащитны, но и опасны. У ненцев существует запрет ставить на землю люльку с ребёнком: «Беззубый младенец переломит хребет земли», — пока у него не прорежутся зубы, он «иной» для этого мира[7].

Поэтому обереги, которые связаны с роженицей и новорождённым, имеют двойственное значение: уберечь их и уберечься от них. Именно из-за этого ребёнка не сразу могут показать отцу. Равно как и то, что на недавно родившую женщину накладывается ряд запретов.

Детские обряды царевичей