Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

4. Особый тип представляют те письма родителям, в которых они открыто пишут о неуставных отношениях. Насколько я знаю, человек решается на это, когда он исчерпал все возможности контролировать ситуацию, влиять на нее, и/или приспосабливаться к ней. Эти письма психологически и семиотически равнозначны крику «мама!», который человек издает в момент крайней опасности. Если не произошла трансформация личности, то следующим этапом ее «развития» будет либо ее слом, либо суицид. Ниже приводятся отрывки писем, отражающие внутренний психологический конфликт личности, вызванный системным насилием. Мы подобрали цитаты из разных писем, чтобы на их примере показать этапы: 1) последняя мобилизация духовных сил для сопротивления; 2) просьба о помощи; и 3) состояние предела.

[Из солдатских писем]

(1)

<…> Ну ничего, я все переживу. Пусть бьют, унижают даже свои, но я все выдержу и при этом останусь человеком хотя бы для себя, а что думают они — мне все равно. Я не сволочь, я не могу бить человека ни за что, просто так — взять и избить. Здесь, в моей роте, законы такие: пропустил человека впереди себя — бьют, помог человеку — бьют, подал человеку что-нибудь — бьют, не «родил» — бьют, не подчинился дембелю, даже когда тебя зовет офицер — бьют. Бьют сильно. Но все-таки я выдерживаю. Я останусь человеком. <…>

(2)

<…> Я хочу служить, но не в такой армии. Вы не думайте, что я кошу или дуркую, но я больше не могу получать от этих дебилов. У меня уже все болит, худой весь. В столовой уже 2 недели не дают масла, нет сахара. Жрем какие-то помои, половина уже заработала гастриты да язвы желудка. У нас пацаны падают без сознания, постоянно голодные, грязные. Пожалейте меня, заберите меня отсюда.

(3)

<…> Приехал в часть, думал, будет лучше, а тут еще хуже. Все офицеры ушли в отпуск на 3–4 месяца и старикам вообще все можно стало, пошел беспредел. В течение дня подзатыльники, оплеухи и так далее. А ночью или вечером впору в петлю лезть. У них такой прикол появился — возьмут твое ухо и как выкрутят, оно аж хрустнет, так что на следующий день оно все синее. А на утренней поверке сержант спрашивает, кто это тебя так. Я говорю, что не знаю, а он мне как начал по башке лупить… Ну, все, короче. Я здесь больше не могу. Я не хочу служить в такой армии, с голодом, со вшами. Я уже не могу терпеть. Я уже на пределе.

(«Армия рабов» // www…)

Письма Григория Парыгина, проходившего срочную службу в Петропавловске-Камчатском и покончившего жизнь самоубийством, не нуждаются в комментариях и не требуют от читателя компетенции эксперта психолога-криминалиста для понимания того, что до самоубийства его довели царящие в его части отношения. Подборка писем, опубликованная в хронологическом порядке в еженедельной газете «Новая Камчатская Правда», целиком помещена в Приложении. Ниже приводятся отрывки, отражающие переход от рефлексивных размышлений о трансформации собственной личности в армии к решению о самоубийстве.

[Из солдатских писем]