Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

Начальник, который посылает вас на «левые» работы, рискует, и это еще один фактор деформализации отношений командного и рядового состава. Это переводит механические отношения формальной субординации в естественно патриархальные: младшие должны помогать старшим.

Офицерам бывает жизненно необходима помощь солдат, как тем от них необходимы человеческие отношения, которые устав исключает по определению. Но, как правило, механизация отношений не бывает абсолютной, потому что уставной порядок нежизнеспособен за отсутствием в его основе не только стимулов деятельности, но и стимулов межличностного общения. Единственный стимул — отступление от устава, которым командиры поощряют подчиненных и которым рассчитываются как твердой валютой за эксплуатацию их рабочей силы. А такие отступления — это всегда перевод статусных отношений в личностные; рядовому платят признанием его индивидуальности.

Эта договорная система «затыкает дыры» не только в психологии, но и в бюджете армии, некогда — Советской, богатой и разворовывающейся, сейчас — Российской, бедной и разворованной. Часто в безвыходных ситуациях командиры просто вынуждены использовать не по назначению труд солдат.

Во время обкатки машин ЗиЛ-131, поступивших в наше подразделение, два водителя перевернулись. Восстановление машин велось своими силами. С кем-то договорились на автобазе, с кем-то на свалке списанных ЗиЛов. Каждый день нас, связистов, приводили к проходной, мы проникали на автобазу с ключами и отвертками и снимали со списанных машин все, что можно было снять. Вечером командиры и водители осматривали нашу добычу и отбирали пригодные детали. Нам была дана инструкция — если на проходной поймают за выносом деталей, ни в коем случае не признаваться, что в этом организованно участвует все подразделение. Нужно «косить под дурака» и говорить, что это мы «так, от нечего делать, извините, больше не будем», дескать, с солдата, в отличие от майора, какой спрос. Однажды одного из нас поймали выносящим лобовое стекло от ЗиЛа и вызвали командира. Командир театрально гневался и топал ногами. Обещал охране автобазы «сгноить это чмо», охрана прослезилась и отпустила всех вместе со стеклом. В результате машины были успешно восстановлены.

(ПМА, Кишинев, 1989 г.)

Исполненные военной романтикой молодые люди, настроенные на настоящую службу, тяготятся как далекой от нее по смыслу работой, так и иррациональной организацией армейской повседневности.

Летом 1999 года я посетил заставы монгольско-российской границы. Пограничные части находят внутренние ресурсы на то, чтобы своими силами строить новые заставы. Механизм самодостаточности армии, запущенный в советское время, продолжает функционировать. Только солдаты-пограничники недоумевают, где же они все-таки служат, в погранвойсках или в стройбате:

— Мы им пограничники или стройбат?

— Ну, вы же заставу строите, не свинарник.

— Я вот уже с весны здесь, все строю, строю. Хотя здесь, конечно, лучше, чем в отряде. Нет того дурдома.

(ПМА, Кош-Агачский район, 1999 г.)

Газета «Московский комсомолец в Новосибирске» от 11–18 мая 2000 г., опубликовала заметку под названием «Рабство в солдатском мундире», в которой рассказывается о том, как майор одной из войсковых частей, расположенной в Новосибирском пригороде, продавал своему знакомому коммерсанту из Армении солдат для работы на свинарнике. Солдаты жили в отдельном доме при ферме, в части появлялись только по необходимости и были вполне довольны жизнью. Предприниматель, на которого они работали, обращался с ними, судя по всему, не плохо. Среди солдат обычно считается за счастье попасть в такое «блатное» место.