Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

Рассогласование элементов социального контакта воспроизводит закон построения пародии. «В самом деле, в пародийном слове сходятся и известным образом скрещиваются два стиля, два „языка“: пародируемый язык, например, язык героической поэмы, и пародирующий язык — прозаический низменный язык, фамильярный разговорный язык, язык реалистических жанров, язык „нормальный“, „здоровый“ литературный язык, как представляет его себе автор пародии».^{114} Это утверждение Бахтина относительно законов построения литературных жанров можно применить к социальной коммуникации в целом. Ситуация семантического диссонанса воспроизводит реальность в пародии.

Юмор спасает человека от гнетущего осознания своего подчиненного положения и дается человеку как момент внутренней свободы. Самоирония на тему армии — отдушина и для гражданского милитаризованного сознания, и на этой же самоиронии в рассказах, байках, анекдотах армейский фольклор утверждается как общественное достояние, и «армейский маразм» составляет уникальный пласт национальной смеховой культуры.

Когда человек покидает армию и возвращается в свою культуру, перед ним вновь встает проблема адаптации. И здесь опять ему на помощь приходит смех. Армейская среда еще раз демонстрирует жизнеспособность, подшучивая сама над собой везде, где военные сталкиваются с проблемой интеграции в гражданское общество.

Так, жанр армейских фольклоризмов стал органической частью национальной культуры в России второй половины ХХ в., а также многих других культур советского пространства. И это явление культурной трансформации конституирует вызревший внутри тоталитарного общества конфликт двух правовых систем — официальной и народной правды.

Современная армейская действительность дает нам еще один яркий пример трансформации правового поля в армии, а именно феномен прагматичной эксплуатации самой идеи безумия, как средства выхода из правового пространства.

Одним из распространенных средств уклонения призывной молодежи от принудительной воинской службы в российской армии конца XX — начала XXI века является симуляция психических заболеваний, как это популярно называется, — «косить под дурака». Но также все чаще мы сталкиваемся с ситуациями, когда психиатры обследуют на предмет вменяемости не только призывников, но и командиров высоких рангов, которые таким образом стремятся уйти от ответственности за совершенные на службе преступления. И те, и другие имеют шанс встретиться в коридоре одного сумасшедшего дома, фактически оставаясь здоровыми людьми. На рубеже тысячелетий сумасшедший дом стал символом отношения трезвомыслящего человека к воинской службе и убежищем для крайних категорий военнослужащих — призывников, не желающих добросовестно служить, и командиров, не способных конструктивно руководить своими подразделениями.

Эксплуатация абсурда в наиболее законченном виде совершается в армейском фольклоре, целый пласт которого получил название «армейские маразмы». Сущность «армейского маразма», как явления культуры, не исчерпывается правовым аспектом. В нем звучит тональность постмодернизма. Тексты «армейских маразмов» показательны своей структурой, которую образуют пересекающиеся и абсурдно сочетающиеся смыслы: «от забора до обеда», «здесь вам не тут», «кто не все, того накажем» и т. д. В единице текста происходит трансформация реальности. Абсурд в этих произведениях сюрреалистичен. Он открывает ресурс внутреннего динамизма, благодаря чему «армейский маразм» в гражданском обществе стал предметом эстетического переживания, а в самой армии — средством достижения психологической независимости. Эстетика абсурда в армии связана со специфической этикой межличностных отношений. Абсурд, возведенный в этико-эстетический принцип, расширяет границы реальности и выводит всех участников социальных отношений за пределы их ограниченного, подавленного, униженного существования и, тем самым, восстанавливает утраченную смысловую многомерность бытия. Таким образом, абсурд из средства подавления гражданской личности в армии превращается в средство воссоздания ее внутренней свободы.

ИСКУССТВО И СОЦИАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В АРМЕЙСКОМ КОНТЕКСТЕ

Атрибуты и индустрия дембеля

«Дембель» для солдата-срочника — не столько механизм демобилизации, сколько мировоззренческая категория, включающая в себя и социальный статус, и состояние сознания, и систему ценностей, и этико-эстетическую парадигму. Идея дембеля аккумулирует целый комплекс стереотипов, установок и коллективных усилий, направленных на должное оформление перехода старослужащего в «мир иной», представляют собой целую индустрию по материализации архетипов сознания в эстетических формах.