Антропология общения и творчества

Вопрос о личности Христа, о Богочеловеке — один из самых сложных, антиномичных в своей основе, хотя и принципиально важных для разрешения. Неслиянность Бога и человека и при этом единство личности — всё это трудно разрешимо для разума. Фундаментален вопрос об экзистенциальном центре личности Христа. Если Христос — это иной, отличный от Бога экзистенциальный центр, то в таком случае получилось бы раздвоение в Боге. Но в Боге один экзистенциальный центр — Его мы и называем Богом-Отцом. Это значит, что экзистенциальный центр Христа — именно Сам Бог-Отец. Поэтому можно говорить, что Бога распяли, что Бог умер на кресте. Но как здесь не уйти в монофизитство, в чём тогда человеческая природа Христа? Тайна в том и состоит, что Бог приемлет человека внутрь Себя Самого. "Бог становится человеком" — это и значит, что человек становится Богом, сама человечность становится изнутри божественной. Логос Божий, рождаемый Отцом, есть непрестанный творческий акт Бога, именно через Логос происходит творение человека и мира. В самом Логосе есть божественная, вечная человечность, от которой и совершается творение человека как другого, иного для Бога. Именно поэтому и спасение человека совершается через Божий Логос — через него происходит новый акт творения. Вочеловечение Бога совершается предвечно в самом Логосе при сотворении человека, воплощение же совершается во времени и пространстве. Именно предвечная человечность Бога-Сына, Логоса, делает возможным воплощение, то есть восприятие Им падшей человеческой природы. Бог стал человеком в вечности, но во времени и пространстве, то есть в объективированном, разорванном мире, это символизируется через Его зачатие, рождение, взросление во плоти. В воплощении Христа соединяется падшая человеческая природа и предвечная духовная человечность. В чём же выражается падшая человеческая природа во Христе? Прежде всего, в восприятии плоти, то есть тела и души, которые стали ступенями объективации трансцендентального, духовного человека. Тело и душа — это основные, самые мощные и конструирующие реальности жизни падшего человека. Именно плоть порождает падшее человеческое сознание со всеми его ограничениями. Именно изнутри этого сознания, которое всегда означает ту или иную меру отчуждения от высшей сферы духа, Христос мог ощутить собственную богооставленность, и именно в глубине этого сознания он мог испытывать муки искушений, муки выбора высшей Воли Божией. Прорваться к духовной реальности через отчуждённую сферу падшей человеческой плоти, через все ступени объективации, было не только не просто, но и фактически в полной мере невозможно никому, кроме Самого Христа, Который и проложил путь одухотворения и просвещения плоти. Это значит, что сознание раскрывается к экзистенциальному центру человека, эмоции раскрываются к духу человека, а мышление раскрывается к его логосу. Во Христе же сознание раскрылось к Отцу ("не моя воля, но твоя да будет"), эмоции раскрылись к пространству Духа, которое и есть пространство общения и единения, Первожизни, а мышление раскрылось к Логосу, стало живительным творческим словом и делом. Во Христе действует всецелый Бог, "вся полнота Божества". Дух Христов — это не какой-то отдельный дух, а Сам Дух Божий. Значит ли это, что во Христе не было человеческого духа? В духе подобное разграничение теряет силу и смысл, в духе всё соединяется, а не разъединяется, ибо Дух — это и есть пространство полноты общения и взаимопроникновения. Важен тот экзистенциальный центр, из которого исходит дух — и для Христа этим центром является Отец: "видевший Меня видел Отца". Христос не мог воспринять чужой экзистенциальный центр, ибо это было нарушением глубочайшей свободы человека, растворением человека в Боге, как и не мог создать какой-то альтернативный экзистенциальный центр, ибо тогда Он перестал бы быть Богом, что само по себе абсурдно. Важнее всего то, что во Христе сама человечность, прошедшая через опыт падения, возносится в глубины Божества. Вечная духовная, небесная человечность Бога-Сына полагает путь вечного единства, общения и сотворчества Бога и его "другого", человека, в любви и свободе ("Я есть путь, и истина, и жизнь"). В каждом духовно просветлённом человеке Христос, Бог-Сын обращается к Отцу, и в каждом же таком человеке Отец видит Сына, но не только Сына, но и бесконечно "другого". Во Христе Бог таинственно рождается в человеке, чтобы человек родился в Боге. Но можно сказать и наоборот: во Христе человек таинственно рождается в Боге, чтобы Бог родился в человеке.