Антропология Св.Григория Паламы

Упомянутое различие между страстями от естества и от произволения дает очень верный тонус православной аскетике. Эти "естественные" страсти, если и не безукоризненны, то, во всяком случае, более извинительны. В системах аскетики никогда не заметно брезгливого отношения к самой природе, осуждение естества, как такового. Поэтому аскет укоряет не самые естественные потребности, а то, что превышает меру естества, т. е. излишества. Природа всегда "добро зело" для восточного радостного космизма. В ней нет греха, она в. силу своей естественности благословенна. Осуждается извращение естества, неправильное пользование им. "Причиной дурных страстей, связанных с вкусовыми ощущениями, является не пища, а неумеренность в пище, т. е. излишество, а это есть чревоугодие, обжорство, неумеренность в питии и пьянство"[2017].

Границей, таким образом, между естественным и тем, что от произволения, является умеренность, чувство меры, т. е. приблизительно то древнее "все умеренное хорошо" и "ничего чрез меру".

"Что мешает тебе и отвращает от душеполезных учений" – спрашивает Палама. – "Употребление или, вернее, злоупотребление всем твоим имуществом"[2018] "Употребляй время, но не злоупотребляй им"[2019]. Неправильное пользование природными дарами приводит к ниспровержению той иерархии духовных ценностей, которая установлена в премудром плане Божием о мире. Ум, "проводник и самодержец" сделан нами рабом неразумных страстей[2020]. Вместо того, чтобы одухотворить тело, мы его сделали еще более ничтожным, чем неодушевленные тела[2021].

То же мерило естественного, т. е. не чрезмерного устанавливается и в отношении той страсти, против которой Палама, как монах и глава афонских строжайших подвижников борется больше всего, т. е. против плотской похоти. Он спрашивает: "почему же мы на последнем месте полагаем недуг плотской похоти? Потому что это есть принадлежность нашего естества. Естественное же невинно, как сотворенное благим Богом, чтобы им пользовались тем на добро. Поэтому эти естественные движения не указывают на болезнь души. Больной оказывается душа у тех, кто ими злоупотребляет"[2022].

В последнем случае в нас воцаряется "зловредная и срамная" плотская страсть. Она, конечно, особенно удобно и легко действует в миру и в обществе. Невозможно привести все места из творений Паламы, где он говорит в похвалу монашества. Большинство его проповедей сказано или на Афоне, или в иных монашеских церквах; трактат "О страстях и добродетелях" адресован к инокине Ксении; многие произведения также предназначены для иночествующих. Поэтому естественно, что Палама говорит преимущественно в пользу иноческого призвания, не умаляя и не пренебрегая, правда, и семейную жизнь. "Можно и живущим в супружестве достигнуть такой чистоты, но с весьма большой трудностью". "Желающим никогда не давать повода противнику для соблазна следует отказаться от супружества"[2023]. Тело само по себе мешает борьбе со страстями, а многие тела, т. е. тела жены и детей еще больше этому препятствуют, говорит он все в том же трактате "К Ксении". И в своем "Декалоге" св. Григорий также рассуждает о взаимоотношении и соразмерном достоинстве брака и девства[2024].

Борьба со страстями ведется вообще через подвиг. Что же касается страсти плотской, то она требует особо безжалостной борьбы. "Необходимо и умерщвление тела и соразмерное воздержание в пище, чтобы оно не стало необузданным и не насиловало бы помысла. Все плотские страсти ничем иным не врачуются, как умерщвлением тела при содействии молитвы, идущей от смиренного сердца"[2025].

Но что особенно интересно в учении Паламы о плотской страсти, это следующее его психолоаналитическое наблюдение. "Подчинению срамных страстей предшествует прельщение красотой тела. Отсюда и отеческая заповедь не засматриваться на красоту чужих тел и своим не услаждаться. Впрочем, прежде страстных помышлений в детях наблюдается и естественные движения к страсти, но они содействуют не греху, а естественному развитию тела; поэтому они и не дурны в том возрасте"[2026]. Несколько выше все в том же трактате "О страстях" к инокине Ксении он высказывает такое суждение: "не только чревоугодие внедрено в нас от самого рождения, но и естественное движение, относящееся к деторождению проявляется у детей еще в грудном возрасте. Поэтому эти естественные движения не указывают на болезнь души"[2027]. Мысль, высказанная задолго до психоанализа наших дней.