Антропоцид

— Да, есть немного. Говорят, майор Пелагин вообще был эксцентричным человеком. Но я клоню к другому. Он большую часть жизни прослужил в полиции. А на закате своих лет ушёл в другое направление. Майор Пелагин всю жизнь мечтал стать астрономом, но жизнь распорядилась иначе. И всё-таки он нашёл в себе силы изменить свою жизнь. И в итоге сделал важное открытие. Так вот, к чему это я… Никогда не поздно. Ты правильно осекла меня. Я должен измениться.

На лице Лизы проступает улыбка.

— Как думаешь, сможем мы однажды долететь до этого… как его? — спрашивает Лиза.

— Мертакиса.

— Мертакиса, да. Или выйти на связь с мертакианцами? Доживём мы с тобой до этого дня?

Мне, конечно, очень хотелось бы в это верить. Но теперь нам дожить бы до того дня, когда условия нашей жизни перестанут быть спартанскими. Когда человечество морально и ресурсно станет готово к новым свершением. Этого я Лизе, конечно, говорить не буду.

— Сложно сказать, — отвечаю я. — База на Венере, истинный искусственный интеллект, виртуальная реальность с нейроинтерфейсами… Ещё не так давно мы и помыслить об этом всём не могли. Человечество развивается по экспоненте. Сложно сказать, что будет даже через десять, двадцать лет. Хотя конец света однозначно откинул нас в развитии.

— Честно говоря, я до сих пор поражаюсь всему этому, — говорит Лиза. — Единая сеть между Землёй, Луной и Венерой с моментальной связью. В нашей молодости такого не было.

— Квантовая запутанность, да. Эту технологию действительно сложно осознать, если квантовую физику не изучаешь. Была она, и была давно, просто не в нашем быту. Сначала она использовалась для моментальной связью с лунными базами. Чуть позже для обитающих на Луне людей разработали Homeland. От долгого пребывания за пределами Земли у людей развивались всякие неприятные последствия для психики. Отсюда и ноги у этой системы растут. Кому-то пришла в голову идея, что виртуальные прогулки по родным местам поддерживают психическое здоровье космонавтов. Потом, правда, сервера и вовсе перенесли на Луну. А когда началась венерианская программа, эта технология уже стала необходимостью. С Луной радиосвязь ещё не такая медленная, а вот с Венерой…

— Честно, я бы предпочла полететь на Луну, — говорит Лиза.

Как же я её понимаю. Эту фразу я в бункере слышал, наверное, раз пять, не меньше. Но тогда мне было не до чтения лекций.

— Тебе как, комфортно при такой силе тяжести, как здесь? — спрашиваю я.

— Не очень.

— Вот именно. А на Луне она ещё ниже. Представляешь, что станет с твоими костями, если ты оставшуюся жизнь проведёшь там? Прибавь к этому всякую лунную пыль и прочие радости существования на спутнике. База там всего одна и она маленькая, расширять её для полумиллиона человек… Ну можно, конечно. Но на Венере они изначально были просторней. А ещё мы не знаем до конца, какие последствия будут у разогрева ядра Земли. Вполне вероятно, что наша голубая планета просто взорвётся. Так что Венера — наш лучший вариант.

Лиза опускает взгляд. Кажется, ей не уютно. Там, под ногами, всё тот же космос, и никуда от него не скрыться.

— Лиза, я знаю, это тяжело, — говорю я. — Но я всегда тебя поддержу. Ты всегда можешь обратиться ко мне, если что-то пойдёт не так.

— Спасибо, Костя.

Я обнимаю Лизу. Мне хочется поцеловать её, сократить дистанцию. Именно об этом я думал, когда звал её сюда. Но сейчас я понимаю, что нельзя.

Мы не в том положении. Она не в том эмоциональном состоянии. Когда Лиза будет готова к следующему шагу, она даст мне знать. Я уверен.

Но сейчас, когда мы обнимаемся среди звёзд, я окончательно чувствую себя живым. Почему я не вышел из своего кокона раньше?

У меня хорошая память. Почему же я забыл, что такое жить?

#004 // Реальная опасность // Аврелия

Здесь очень ветрено. Находиться на крыше семидесятиэтажного здания мне почему-то страшно. У меня такое чувство, будто крыша сейчас наклонится, и я покачусь вниз. Хочется как можно быстрее спуститься по лестнице. По-моему, я даже чувствую напряжение в своём ненастоящем теле.

Кажется, это боязнь высоты. Она нелогична, ведь я стою в самом центре крыши, и мне ничего не угрожает. Но чувства, насколько я понимаю, нелогичны сами по себе.

А вот Кристина стоит на краю. Её волосы развеваются от ветра, она закрывает глаза и, насколько я могу судить, наслаждается моментом. Глаза Кристины закрыты, она слегка улыбается. Я боюсь за свою хозяйку, хотя понимаю, что в метавселенной ей ничто не угрожает. Ещё один абсурдный страх.

Чтобы отвлечься, я отвожу от неё взгляд. Опасность перестаёт казаться таковой, когда ты не можешь её видеть — ещё один элемент абсурдности человеческой логики, который зачем-то в меня заложили. Так дети прячутся под одеяло, чтобы на них не напал выдуманный ими монстр, якобы живущий под кроватью.