Анцерб

Но а пока был вид на реку и высотки, был разговор за бокалом белого сухого; и порой этими минутами Ариса ловила себя на мысли, что представляет теоретическое знакомство Жан-Паскаля с Харрисоном. Как бы отреагировал брат? Как бы оценил нового знакомого сестры? Ощутил бы то же напряженное недоверие, что в первые минуты испытывала к Моро Ариса?

А следом за этими вопросами следовали и другие: какого мировоззрения придерживается Моро? Истинно верный ли он подданный Трех, или в сердце его клубятся сомнении и страхи перед скрежетом серповидных керамбитов по стеклам укромного убежища-дома? Может он живет и наслаждается жизнью, не испытывая тревог о завтрашнем дне? Как относится к "терракотовой идеологии", что "ядом расползается по западу"? Насколько он честен? Насколько свят? Насколько хорошо умеет хранить секреты и какие из тайн можно исповедать его душе? Стоил ли он того?

Впрочем, весь этот сонм вопросов неукоснительно следовал за Арисой, когда она начинала любое общение с любым человеком "извне". Привычка, рефлекс или отчаянное чувство самосохранения – все в один миг играло основополагающую роль. Но… С Моро было непривычно легко, и Хафнер позволила себе на время, пусть даже не продолжительное, сыграть роль непринужденной девушки, занимающейся искусством и берущей от жизни всё. Казалось ли ей, будто бы она обманывает кого-то? Пожалуй, что нет – главное оставаться честной с собой, и Ариса честно себе признавалась, что компания Жан-Паскаля ей мила, а его ухаживания приятны…

А когда, спустя время, машина бесшумно остановилась на полупустой парковке, и за темной кроной деревьев проглядывали очертания загородного дома, на часах давно перевалило заполночь. Безветренная тёплая ночь обволакивала мягкими сумерками дремлющий мир.

Ариса, до сих пор не понимающая, как семь часов пролетели за пару минут, на мгновение задержалась в машине – что-то внутри умоляло задержаться, – смотря на дорожки света фар.

– Спасибо за вечер, – мягко проговорил Моро, не убирая руки с руля и не спуская глаз с высящегося впереди поместья. Он словно избегал пересечься взглядом с сидящей рядом девушкой, точно одно неверное движение могло многое переменить в его твердом (почти) намерении ее не задерживать.

– Взаимно.

Ответ Арисы последовал не сразу. Ее взгляд невольно скользнул по мужчине, по его жилистым рукам, по шее, по грубой цепи… Арисе бы потянуться к ручке двери, уйти; но внутреннее нежелание покинуть машину вынуждало неспешно застегивать сумку.

– Тебе точно уже пора уходить?

– Да.

– Я смогу увидеть тебя завтра?

– О сегодняшней встрече ты не спрашивал.

Моро, весь вечер не предпринимавший попыток излишне приблизиться, дотронулся до лица Арисы и увлёк её в поцелуй.

– В таком случае я украду ещё немного твоего времени, – проговорил мужчина горячим шёпотом в губы Хафнер; девушка обняла его за шею, чувствуя, как разгорается под ребрами и расползается по телу пьянительное чувство слабости. Думать не хотелось. Анализировать не хотелось. Было лишь желание раствориться в близости, забыться в крепких объятиях. Почувствовать себя живой и свободной – не обременённой оковами "Анцерба", способной на глупости и необдуманные решения.

Рука Моро соскользнула с руля под девичий кардиган. Холодные пальцы коснулись горячей кожи талии – лёгкий стон Арисы, движение навстречу, – и поднялись к груди.

– К слову, у тебя очаровательное бельё, – Моро улыбнулся, прикусывая кожу на шее Арисы, – которое ты у меня оставила утром… Если бы ты знала, как тяжело мне было весь вечер, зная, чтобы ты без него…

– Много фантазировал?

– До тумана в голове…

Жан-Паскаль потянул Арису на себя, усаживая на свои колени. Теснота машины вынуждала быть еще ближе; еще раскаленнее делался воздух, пропитанный резковатым парфюмом и нежным ароматом распустившейся акации… Издали, с оживленной трассы, доносился шум проезжающих машин; откуда-то со стороны набережной долетали отзвуки играющей музыкальной группы. В спорткаре же горячие поцелуи сопровождали касания рук, но…

Хафнер, уперев ладони о грудь Моро, отстранилась, почти с насмешкой глядя в его затуманенные желанием глаза.

– Доброй ночи, Моро, – девушка оправила кардиган и потянулась за сумкой, – давай встретимся, когда в твоих мыслях хотя бы немного прояснится туман.

И, прежде чем мужчина успел среагировать, выскользнула из машины, тряхнув копной густых вьющихся волос.

Жизнь в Государстве научила одной простой истине: сладкая иллюзия не перестает быть иллюзией.

2

Давид. Мукро

Ночь еще держала в крепких объятиях город. Серые предрассветные сумерки закрадывались в квартиру-студию неслышными шагами, несли за собой дуновения свежего ветра и аромат соленой воды, которой славилась река Гаудиум.