Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Но то, что было истинно для Франции, было истинно из-за своего универсального значения. Когда дух умирает, человек обречен, он становится простой единичной субстанцией существования. Поскольку, если «Натуральный человек» Руссо – миф (а в этом Сент-Экзюпери оставался глубоко убежден), все равно в каждом индивидууме томится от бездействия жар-птица (образ, используемый в одной из его записных книжек) в ожидании, пока ее освободят из оков. Но птицу нельзя освободить, просто открыв некую волшебную створку окна. Стены темницы не разрушатся от некоего трубного гласа. Самый легкий путь на волю – через аркадскую идиллию «естественного совершенства человека» – не ведет к выходу, только в тупик. Марксисты, как и анархисты, всего лишь жертвы того же самого близорукого мифа об «отмирании государства», представляющего собой лишь усиленную форму коллективного и типично тевтонского антиобщественного предрассудка Руссо. Но жертвы его – тоже вечные оптимисты, продолжающие тучнеть подобно паразитам на риторических иллюзиях последних двух столетий. Истина в том, что современные политические деятели и экономисты стремятся так отчаянно игнорировать тот факт, что находящееся в бедственном состоянии материальное благополучие людей ближе им, чем любое искусственно созданное ощущение счастья. Райский сад может быть для нас недосягаемым мифом, но змей и яблоко, скорее всего, находятся среди нас, это реальнее, чем прежде. И никакое искушение не может стать более коварным, чем погоня за счастьем, которое современный мир стремится выставить как «самую главную цель» и «предел мечтаний» человеческого существования.

«Жить, – писал Сент-Экзюпери в «Военном летчике», – означает медленно рождаться. Было бы слишком легко заимствовать готовые души… Человек должен всегда сам сделать первый шаг. Он должен родиться и только потом существовать». И это рождение, подобно всем рождениям, – обязательно болезненно. Страдание, жертвы, бедственная ситуация – лишь они находят необходимые ключи к душе, пребывающей в плену у человеческого величия. «Я буду бороться за Человека, – его слова на заключительных страницах «Военного летчика». – Против моих врагов. Но также и против себя самого».

Глава 21 Одинокий маленький друг

После «Военного летчика», как это ни казалось странным, оставался всего один короткий шаг до следующей работы Сент-Экзюпери – «Маленького принца», которую он начал писать летом 1942 года. Ведь критика коллективистского мышления и западного материализма, проходящая на возвышенных тонах по последним страницам «Полета на Аррас», нашла простое и ясное выражение в его более поздней работе. Маленький принц из этой очаровательной аллегорической небылицы для взрослых – не просто воплощение ребенка, которому Сент-Экс хотел бы быть отцом (как он однажды написал матери еще в 1924 году: «Во мне столько припрятано отеческой любви. Мне хотелось бы иметь много маленьких Антуанов»). В своем одиночестве Маленький принц – символ современного человека, живущего на планете, где все меньше шансов найти «садовника для людей». «Важен, – как писал Сент-Экс в «Полете на Аррас», – не восторг. Нельзя надеяться найти восторг в поражении. Важно просто одеться, подняться на борт, взлететь. Что мы сами при этом думаем, не имеет никакого значения. Ребенок, восхищающийся уроками грамматики, покажется мне неестественным и притворным. Важно вести себя соответственно цели, невидимой сию минуту». Незримая, а не сиюминутная цель звала к себе К. из «Замка» Кафки, книги, которая произвела глубокое впечатление на Сент-Экзюпери. Как и у К., Вселенная Маленького принца полна тягостных загадок и ледяного одиночества, проистекающего из-за отсутствия чего-то, которое делает этого одинокого ребенка сиротой. Что означает это отсутствие, нигде четко не определено в «Маленьком принце», но оно повсюду подразумевается. Как Сент-Экс записал несколькими годами прежде в своей записной книжке об источнике веры в Бога аббата Сертиланжа: «Слишком рано отлученные от Бога в возрасте, когда каждый все еще ищет убежища при нем, мы должны бороться за жизнь, подобно небольшим одиноким тварям».

В течение многих лет, в бесчисленных письмах, написанных на меню ресторанов и случайных листках бумаги, этот «petit bonhomme solitaire»[24] являлся во всем своем многообразии: иногда сидящим на облаке с короной на голове, иногда на вершине горы, изображенной на почтовой открытке, как в юмористическом послании, однажды отправленном его другу-альпинисту Анри де Сегоню, в котором подстрочник рассказывал, как тот действительно вел происхождение от самого Адама! Редко бывал день в кафе «Арнольд», на Колумбус-Серкл, где они имели обыкновение встречаться за чашечкой кофе, чтобы Сент-Экс не стал развлекать своих друзей Элен и Пьера Лазаревых карандашными рисунками на бумажных салфетках из своего «Маленького принца».