Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Для мавров медленно летящие «бреге» были более чем легкой добычей. Этот же биплан использовался в войне против воинов Абд-эль-Крима и в Южном Марокко во время наступления Лиоте с целью расширить французские владения до реки Дра. Дикая местность под ногами, так как она официально принадлежала Испании, была за пределами контроля французских мехаристов и, таким образом, стала убежищем для враждебных племен и африканцев-дезертиров из французских колониальных сил. Старые мавританцы могли еще припомнить дни до 1908 года, когда территория к югу от Атласа была под диктатом вселявшего ужас Синего Султана Керду. И вторжение войск генерала Манжана в Марракеш в 1911 году было все еще свежо в памяти. Старики лелеяли слабую надежду, что час настанет, и желанная месть свершится, и бледнолицые «руми» уйдут из песков. Для этих мародеров пустыни, которые жили тем, что воевали и грабили, почтовый самолет был столь же странным и непостижимым объектом, как и санитарная машина. Убежденные в том, что закрепленные под нижними крыльями мешки для почты – бомбы, мавры открывали пальбу из всех видов оружия каждый раз, завидев «бреге».

На Сент-Экзюпери, ожидавшего этой встречи долгие недели, увиденное должно было произвести сильное впечатление, когда белые от мела стены Агадира выступили, подобно игровым костям на сукне, из окружавших их апельсиновых рощ и садов. Даже воздух был иным, наполненный ароматом цветения и влажным дыханием моря. Как только они пролетели мимо красных утесов, похожих на двух сердитых канюков, перепуганные домашние животные, мирно пасшиеся внизу, разбежались вдоль холмов. Под ними беспокойный океан мерно бил свою белую пену о камни. Спрятанная вблизи за колючие палисадники из шиповника и ежевики, последняя берберская деревушка уцепилась, подобно морским стрелкам, за скалы над бухтой. Слева от полуразрушенных пиков Высокого Атласа возвышались окутанные туманом, выстроившиеся в огромные цепи, тающие в сиреневом мареве вдали жизнерадостные заросли Су. Внезапно люди, животные и деревья исчезли из виду, поглощенные безмерным пространством. Глубокая яма из зеленых кактусов среди белых камней и пучков дыма у палаток кочевников возвестила о подходе к Ифни. Небольшой гарнизонный город проплыл под крылом, сменившись вскоре выжженными ущельями Нуна. Затем пошли дюны, слегка продвигающиеся вперед непрерывными волнами. Холмистые цепи песка, сжатые в подковы горячим молотом самума, дующего со стороны пустыни Сахара, словно из дверцы печи… Хотя начался февраль, дорожные шлемы и темные очки были необходимы, чтобы противостоять жаре и яркому свету.

Текли минуты, и только случайные перебои в двигателе нарушали монотонность моря и земли. Под ногами блестел, подобно кривой турецкой сабле, «Плайа Бланка» («белый пляж»), куда совершили вынужденную посадку несколько лет тому назад Розес и Билль из-за неисправности в двигателе. Удивленный появлением толпы вооруженных мавританцев вскоре после приземления «бреге», Розес опрометчиво предположил, что мог бы обаять этих темнолицых незнакомцев и получить разрешение перенести мешки с почтой из своей поврежденной машины в другую. Направившись к маврам небрежной походкой, он обратился к ним по-французски, затем стал увещевать их по-испански, а когда не увидел какого-либо впечатления на полузакрытых капюшонами лицах, издал нескольких гортанных звуков, в глубине души надеясь, что говорит по-арабски. Но мавры, приняв его улыбающееся красноречие за признаки слабости, воинственно бросились вперед и схватили веселого тулузца, в то время как его компаньон Билль оказался окруженным воинственной толпой, угрожающей ему ножами. В следующее мгновение Билль убил несколько нападавших из пистолета, дав Розесу шанс вырваться. Бегство было похоже на кадры из захватывающего неправдоподобного вестерна – причем Розес прыгнул в кабину после выстрела мавританца, прицелившегося в них из своей винтовки с другой стороны фюзеляжа. Неистово обстреливая двигатель, который Билль, к счастью, успел выключить, он помчался по песку вдоль берега, в то время как его компаньон карабкался позади него, уклоняясь от мавританских пуль, летящих в них из-за дюн.

Инцидент создал дипломатические последствия. Полковник Бен, легкий на ногу испанский губернатор Кап-Джуби, немедленно закрыл пролет для последующих рейсов Латекоэра. В Мадриде капитан Рамон Франко (младший брат Франциско) поднял вой, сердито требуя, чтобы право летать через Рио-де-Оро было отобрано у французов навсегда и предоставлено немцам. Переполняя чашу неприятностей Латекоэра, пилоты в Касабланке, под влиянием рассказов Розеса о мавританской дикости, забастовали. Африканские полеты южнее Агадира, утверждали летчики, слишком опасны, и будь они прокляты, если собираются рисковать жизнями, чтобы перевезти несколько мешков почты оттуда в Дакар и обратно.