Антымавле - торговый человек

Уши и глаза Пылёка все слышат и все видят. Узнал он, что Етыкай обменял двух элгаров — беляков. Гнев охватил старика, не сдержался.

— Упряжку! — бросил он весть привезшему. — Самых быстрых запрягите!

Через час Пылёк был у Етыкая. Он даже не привязал оленей за кочку, соскочил с нарты и подбежал к Етыкаю.

— Ты что?! — Он изо всех сил хлестнул Етыкая по лицу косточкой кенкеля. Палочка не выдержала и, сломавшись, отлетела в сторону. — Кто тебя человеком сделал? Кто умножил твое стадо? — не давал опомниться Пылёк.

Жители стойбища опешили, столпились у первой яранги и со страхом наблюдали за происходящим.

— Ты почему кричишь? Почему приказываешь?!

— Хозяин я! — придвинулся к самому лицу Етыкая Пылёк.

— Постой, постой, увидим, как выйдет! — не отступил Етыкай и потянулся к ножу. — Ко мне тоже приходит гнев!

Пылёк был сильнее и ловчее Етыкая, но он знал, что в гневе и слабый становится сильным. А такое со своими пастухами он видел впервые и понял, что надо укротить свой гнев.

— Ладно, давай по-хорошему говорить. — Не сводя глаз с Етыкая, Пылёк отбросил обломок кенкеля.

По щеке Етыкая текла кровь. Он хотел вытереть ее рукавом и еще больше размазал по всему лицу.

— Ты разве забыл, как умирал с голода? — спросил Пылёк. — Я сказал тогда: «Иди ко мне». Твоих оленей не трогал, еду, одежду свою давал. Теперь у тебя скоро будет две двадцатки важенок и тогда ты настоящим чаучу будешь. Разве я тебе не помог?..

Етыкай не двигался с места и молчал. Разница лет давала старику право так говорить, но он же не выёлин — ближайший помощник, который вообще ничего не имеет, кроме названия «чаучу», и которому ничего не остается, как служить своему хозяину и безропотно подчиняться ему. Он настоящий чаучу, хотя и малооленный.

— Зачем ты отдал беляков Антымавле? Таннытские товары я держу у себя для того, чтобы вам легче было кочевать. Много вещей, тяжесть лишняя. А разве есть такие товары у Клепова в кооперате, как у нас? Ты знаешь, как я их достаю?! — брызгал в лицо слюною Пылёк.

— Хватит тебе, — прошептал Етыкай, медленно повернулся и, шатаясь, пошел к стаду.

— Ты забыл чукотские законы! — кричал вслед ему Пылёк. — Любая вещь требует отдачи. Ты поймал элгаров моими капканами!..

Но Етыкай шел, словно ничего не слыша.

— Что так стоите! — вдруг закричал Пылёк на столпившихся возле яранг. — Оленей поймайте!

Люди покорно бросились врассыпную.

Затаил обиду Етыкай. На следующий день разобрал свою ярангу, выловил упряжных оленей и двинулся к Аннелё. Правда, разговор в семье неприятный был.

— Тут останусь, — решительно заявил старший сын, с осуждением глядя на отца.

— Мачгынан, оставайся, бездомным, ешь объедки Пылёка, — зло ответил Етыкай сыну. — Может, выёлином станешь?!

— Лучше здесь, чем голодать у нищих, — попыталась робко возразить жена.

— А ты собирайся! Экылпе, быстрее!

— Кыке! — охнула она, подхватила маленькую дочку, взяла за руку пятилетнего сына и покорно побежала к нартам.

Долго ничего не мог сказать сын и вдруг решился:

— Ладно, не буду с семьей ссориться.

Скрылся аргиш Етыкая из пяти нарт за холмами, а от стойбища уже неслась легкая оленья упряжка с выёлином к Пылёку.

— Ушел Етыкай, с сыном ушел, — сообщил пастух. — Совсем ушел, но сказал, оленей осенью заберет.

Заскрипел зубами Пылёк, ничего не ответил, а к вечеру на самых быстрых оленях мчался Пылёк по тундре к берегу.

Никто не знал, куда поехал Пылёк, лишь наказал, чтоб не пускали больше Антымавле в его стойбища.

Увэлен готовился к празднику. На каждой яранге висел красный флаг, а на больших домах длинные полосы красного материала с белыми буквами. Готовился к позднику и Како. Он твердо решил принять участие в собачьих гонках. Посадил на цепь шесть самых лучших собак и кормил их сдержанно, впроголодь. Легкую нарту ему обещал дать Перго.

В день праздника хозяева яранги, в которой остановился Како, проснулись рано. В предчувствии приятных увеселений начался оживленный разговор.

— Новый праздник будем встречать по-новому. Сначала все люди соберутся у магазина, подождут остальных, потом пойдут на экыч — полярную станцию, оттуда вернутся обратно, — объяснил Перго, прихлебывая чай из блюдечка.

— Может, мне тоже пойти на хождение? — спросил Како.

— Как же, обязательно.

— А состязания когда начнутся?

Како больше всего интересовали гонки на собаках. Люди говорили, что самый лучший приз оставили на собачьи гонки. И Како твердо решил взять его.

— Вот как вернутся все с экыч, поговорят немного, и тогда…

— Эгэй, — понял Како.

На улицу Како вышел вместе с Перго. Како остался в своей пестрой кухлянке. Перго надел поверх новую белую камлейку. Людям преклонного возраста не положено носить камлейку такого цвета: это одежда молодого охотника, но в день Первого мая Перго тоже хотел быть молодым.