Антымавле — торговый человек

— Я сначала принес одного песца — посмотреть, что даст Клепов, — рассказывал Тымнеквын, по-своему выговаривая имя Глебова. — Думал, если плохо, то пусть поеду в Кенискун в факторию. Клепов долго смотрел песца, дул на шерсть, дергал рукой шкуру. Он, оказывается, амыныкачкен — однорукий. Потом сказал: «Хороший песец. Давай еще». Я ответил: «У меня нет». Он говорит: «Смотри, бери что хочешь. Еще бы один песец такой же — новый винчестер можно взять». Дешево товар отдавал. Я долго смотрел и попросил, две плитки чая, мешочек сахару, две пачки патронов. Клепов засмеялся и добавил мне еще кусок красивого материала. Я подумал: хорошая камлейка Имлинэ. Возьму. «А может, ты ошибся?» — спросил я. «Нет». Тогда я принес второго песца. Опять засмеялся Клепов. «Не бойся, — говорит. — Новая власть не обманывает, торгует честно». — «А ты разве власть?» — спросил я. «Нет, — говорит. — Я только продаю то, что дает мне новая власть». — И Тымнеквын стал выкладывать из нерпичьей сумки одно за другим. — Смотрите, сколько привез…

— Кыкэ! — радостно воскликнула Имлинэ, увидев нарядный ситец, пощупала руками, примерила и тут же выбежала на улицу, чтобы разнести подарки соседям.

— Потом Клепов про кооперат говорил. Если будешь в кооперате, можно в долг брать. Я сказал: «В долг брать не хочу. Лучше сразу привозить буду». Много говорил про кооперат, я не понял. Но, наверно, все же кооперат хорошо…

К весне, когда шкурки стали плохими и песцов уже нельзя было ловить, Тымнеквын напомнил Антымавле:

— Теперь ты съезди в Энмын, песцов сдай. Может, поможешь Клепову. Ему много нарт надо, товары по стойбищам возить.

И Антымавле уехал в Энмын.

Трудно было Антымавле объясняться, с Глебовым: один не знал русского языка, другой — чукотского. Глебова очень интересовали люди, и всегда перед выездом в стойбище он расспрашивал Антымавле, используя небогатый запас чукотских слов, мимику, жесты.

— Эттырультин нымельхин? — смешно выговаривал Глебов.

— Вот такой… — Антымавле делал страшное лицо, произносил короткие, отрывочные фразы, резко размахивал руками.

— А Эмлынто?

— Такой… — На лице Антымавле появлялась глупая улыбка, голос становился тихим, заискивающим.

Чтобы нагляднее было, Антымавле соскакивал с нарты, смешно вывертывал ноги и ковылял, доказывая походку человека. Глебов порою не выдерживал, хохотал, хватаясь за живот.

Первый раз Антымавле с Глебовым проехали по всем береговым стойбищам до самого Нутепынмына. Везде Глебов говорил о Советской власти, которая хочет помочь людям, о кооперации. Люди стали кое-что понимать, вступали в кооператив, но многие колебались. Переводчики, плохо знавшие русский язык, не могли правильно перевести слово «пай» и прибегали к старому «ачын» — долг. Это отпугивало людей. Некоторые прямо говорили, что не хотят кооператива, не хотят Советской власти. Но товары у Глебова брали охотно. Их дешевизна действовала более убедительно, чем слова.

Антымавле нравился «однорукий», как называл Глебова Тымнеквын. Он оказался совсем не похожим на тех танныт, с которыми приходилось встречаться раньше. Глебов чем-то напоминал того проезжего, который показал, как умрет Тиркэрмечин.

Антымавле страшно переживал, что люди не понимают Глебова, но сам, тоже не сознавая, что значит кооператив, вступил в него.

Когда вернулись из поездки по стойбищам, Глебов сказал, что ему причитается плата. Он может взять ее товарами или деньгами.

— Разве я тебе сдавал пушнину? — недоумевая, спросил Антымавле.

— Нет. Но ты работал, а за каждую работу положено платить.

— Мне ничего не надо. Я просто помог тебе, — робко возражал Антымавле.

— Бери, бери, — настаивал Глебов.

— Ну, раз ты хочешь, пусть, возьму.

Однажды Глебов пожаловался, что не может все время развозить товары, так как и на месте хватает работы, и предложил Антымавле:

— Попробуй один, сам.

— Разве я умею понимать русские черточки, разве я смогу отпускать товар? — испугался Антымавле.

Но Глебов решил пойти на риск. Еще в первую поездку он обратил внимание, что Антымавле точно запомнил весь ассортимент товаров. Он свободно перечислял по памяти, сколько и кому они отпустили плиток чая, сколько должно быть плиток сейчас у них, называл имена людей, которым отпускался товар. Глебов был поражен памятью Антымавле.

— Ничего запомнишь. Я дам тебе штучный товар.

Антымавле не умел отказываться, когда его просили, и согласился.

На складе Глебов отложил товары и стал объяснять ему стоимость каждой вещи. Люди деньгам не доверяли, больше брали в обмен натурой. Глебов клал нерпичью шкуру — и рядом две пачки патронов, винчестер — двух песцов. Это была цена. Так они перебрали все товары.

— Зачем так много? — спросил Антымавле, окидывая взглядом груду товаров. — Первый раз кит-кит — чуть-чуть надо.

— Ничего, ничего, — успокоил Глебов. — Надо объехать всех членов кооператива, принять других. С тобой еще поедет энмынский каюр Како.

Како был самым лучшим каюром на побережье. Антымавле хорошо его знал и был рад предложению Глебова. Антымавле критически осмотрел товары и кое-что отложил в сторону.