Анубис

— Что здесь происходит? — Грейвс остановился на последней ступени и поднял руку, так что свет его фонаря слился с лампой Могенса. Скрежетание нарастало, и крышка саркофага начала сдвигаться! Грейвс испустил испуганный крик, Дженис тоже закричала и поднесла другую руку ко рту. Под крышкой обозначился зазор с волос толщиной, он расширился до щели, в которой показалась заскорузлая трехпалая рука, она с силой вцепилась в край саркофага и раздвинула проем еще шире.

Дженис завизжала. Грейвс в ужасе вскрикнул громче, чем прежде, а щель стала много шире. Могенса пробил ледяной озноб от чистого омерзения, когда он яснее разглядел руку. Это была не человеческая ладонь, а мощная, покрытая шерстью лапища, огромная, как совок лопаты, с ужасающими когтями. Показалась мускулистая, до абсурдности длинная рука, и крышку гроба, весившую не меньше центнера, отшвырнуло с таким толчком, что она пролетела через все помещение и, ударившись о стену, разбилась на кусочки.

И безумие обрело плоть.

Могенс не знал, кричал ли он, но кто-то кричал, свет начал сумасшедший стробоскопический танец, в котором движения… этой особи стали походить на череду следующих друг за другом моментальных снимков безумия, и глазам Могенса предстало покрытое шерстью существо, некоторым образом антропоморфное, напоминающее калеку, выше, чем мужчина, но много массивнее, с бесформенной бочкообразной грудной клеткой, длинными, висящими, как плети, руками и мускулистыми ногами, колени которых были выгнуты под каким-то неправильным углом, и устрашающими когтями на ногах и руках. Однако самое страшное являл собой череп. До шеи тварь все-таки имела в своем облике что-то человеческое, но все, что находилось выше, было чистым кошмаром. Причудливый череп больше походил на собачий, только шире и приплюснутей, на нем торчали большие острые уши, из которых произрастали жесткие пучки волос. Морда была чересчур вытянута в длину, под широким собачьим носом, вырезанным словно тесаком, лоснились противные слюнявые розоватого мяса губы, а за ними поблескивал оскал пары дюжин криво посаженных острых, как кинжалы, клыков. Челюсти выглядели такими крепкими, что могли бы без труда перекусить руку взрослого мужчины. Но каким бы жутким ни выглядел сам череп, страшнее всего были глаза на нем.

Чудовищная тварь вовсе не имела острые звериные глаза или горящие красным огнем глаза демона, нет, Могенс назвал бы их человеческими, если бы не переполнявшая их адская злоба и алчность, при одном виде которых душа Могенса скорчилась, как смертельно раненный зверь.

Все это Могенс увидел в одну нескончаемую секунду. Потом свет качнулся дальше, чудовище исторгло хриплый рык и невообразимо мощным рывком набросилось на Дженис.

Могенс изо всех сил метнул в него лампой. Керосиновая лампа дважды перевернулась в воздухе, угодила монстру промеж лопаток и со звоном разбилась. Возгоревшийся ярким пламенем керосин вылился на спину и плечи твари и поджег его шкуру, но брызги пылающей жидкости попали также на волосы и платье Дженис, и ее крики стали еще пронзительнее. Могенс бросился вперед, в порыве отчаяния боком перескочил через разверстый саркофаг и заколотил крепко сжатыми кулаками по затылку чудовищного существа.

Эффект оказался таким же, как если бы он бил по голой скале. Мускулатура под заскорузлой, покрытой коркой грязи шкурой была тверда, как железо, и Могенс завопил от боли, когда горящий керосин опалил его руки. Монстр обернулся с яростным ревом, мгновение помедлил, а потом направил на него удар полыхающей лапищи. Могенс попытался уклониться от него и одновременно ударить в ответ, но для первого он был не слишком проворен, а второе, хоть и удалось осуществить, не возымело ни малейшего действия. Он врезал прямо в морду кошмарной твари, но почувствовал только, как ободрал кожу на костяшках своих пальцев, когда его кулак обрушился со всей силой на твердую, как сталь, челюсть. И практически в ту же самую секунду его достала лапа бестии.

Удар оказался настолько мощным, что просто сбил Могенса с ног и отшвырнул назад. Вместо пронзительного крика из его уст вырвался лишь захлебывающийся хрип, когда ему сдавило легкие, и он почувствовал, как два-три ребра с хрустом сломались. Беспомощно размахивая руками, он опрокинулся навзничь в стоящий позади него саркофаг. Последнее, что он помнил, было горящее факелом чудовище, которое, рыча от ярости и боли, снова повернулось к Дженис, подхватило ее на руки и потащило в туннель. Потом Могенс ударился затылком о край каменного саркофага и потерял сознание.

— И только на следующее утро я очнулся, — обессиленно закончил Могенс свое повествование. С каждой минутой его голос становился все слабее, и последние слова он почти прошептал. Горло саднило, и, хотя Том снял с него промокшую одежду и укрыл тремя шерстяными одеялами, его все еще знобило.

— Это случилось девять лет назад, но я никогда не забывал эту мерзостную тварь. И прошлой ночью я увидел ее снова.