Ануш. Обрученные судьбой

— Пожалуйста… — Ануш едва могла говорить. — Я не могу… умоляю тебя… только не за него. Пожалуйста, не проси меня!

— Ты не выйдешь замуж за Казбека, — тихо сказала Гохар. — Ты скажешь ей или я?

— Что вы собираетесь мне сказать?

— Давай, она должна знать.

— Что я должна знать?

Бабушка кивнула Ануш. Момент настал. Она не могла это больше откладывать.

— Я ношу ребенка.

Кулак Хандут просвистел в воздухе и врезался в скулу Ануш. Девушка упала на стул.

— Бога ради, женщина!

— Кто он? Кто отец?

Хандут снова ударила дочь, и та упала на бок на пол.

— Оставь ее в покое!

— Кто-отец-ребенка?!

Пытаясь защитить живот, Ануш отползла к стене.

— Он американец? Это доктор Стюарт?

— Нет!

— Один из работников больницы? Бедрос, не так ли? Нечего сказать? Может быть, твоя бабушка скажет мне?

Подняв щетку с пола, Хандут с силой ткнула ею в плечо Гохар, и та вскрикнула от боли.

— Военный! Он военный! Не трогай ее!

Хандут отбросила щетку и тяжело опустилась на стул.

Ветер завывал в дымоходе, и сажа опадала в очаг.

— Он заставил тебя?

— Нет.

— Тогда где он?

— Он уехал.

— Значит, нам нужно от него избавиться, — решила Хандут, глядя на дочь, скорчившуюся в углу.

— Нет! Этот ребенок мой!

— Из-за этого ребенка тебя побьют камнями! Ты считаешь, что ты первая женщина, которой приходится избавляться от солдатского щенка?

— Я не буду этого делать! Я выйду замуж за Казбека!

— Казбек хочет девственницу, а не шлюху, которая носит чужого ребенка. Разве что… — Она посмотрела на талию дочери. — На каком ты месяце?

— Я не знаю.

— Должна хотя бы предполагать!

Ануш посмотрела на бабушку.

— Три месяца, судя по всему, — ответила Гохар. — Может быть, меньше.

— Тогда может получиться.

— О чем ты говоришь?

— Мы должны убедить Казбека, что Ануш носит ребенка Хусика!

— Хусика?!

— Мальчик не скрывает своих чувств к ней. Все, что нужно сделать, — убедить, что это его ребенок.

— Нет! — Пальцы Гохар впились в стул. — Если Казбек когда-либо узнает об обмане, он убьет ее! Это слишком опасно!

— Только не Хусик, — прошептала Ануш.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор? — Хандут повернулась к дочери. — Думаешь, у меня был выбор?

Ветер утих, и в комнате внезапно воцарилась тишина.

— Твой отец хотел тебя, Ануш. Он любил детей, но дети — обуза! На своем печальном опыте ты убедишься в этом сама. Если твоя бабушка значит для тебя столько же, сколько и ты для меня, что ж — выбор уже сделан!

***

Ануш направлялась к единственному месту, где могла обрести успокоение.

Она бежала по пляжу так быстро, что на мокром песке практически не оставалось следов.

В западной части мыса сидел, будто высеченный из камня, Хусик.

Он смотрел на море, и ее поразил вид юноши — он был спокоен, как будто оказался в своей стихии.

Хусик повернул голову и посмотрел на нее. Никто из них не пошевелился. Они были фигурами на картине — наблюдатель и наблюдаемый.

Ее волосы растрепались и били по лицу, но девушка не пыталась их убрать. Казалось, она стоит на краю того, откуда не будет возврата.

Если она выйдет замуж за Хусика, то у ее ребенка будет будущее, а у самой Ануш — лишь океан тоски. Ни счастья, ни радости. Как когда-то ее мать, она выйдет замуж за человека, которого не любит. Из-за ребенка она должна поступить именно так. Должна!

Но человек слаб. Она закрыла глаза и молилась о чуде.

Она увидела Джахана, идущего по песку с распростертыми объятиями, зовущего ее. Они встречаются, и он говорит, что все это — просто сон, кошмар, а он пришел ее пробудить.

Но здесь были лишь чайки, они летали кругами над девушкой. Она посмотрела на человека, сидящего на скале, и помолилась Богу, прося даровать ей мужество. Подняв руку, она помахала Хусику, зная, что теперь ее жизнь изменится навсегда.

Генри Моргентау, посол США в Османской империи

Константинополь 31 июля 1915 года

Доктору Чарльзу Стюарту

Мушар

Трапезунд

Дорогой Чарльз,

Я пишу тебе как друг и как посол, чтобы проинформировать о развитии событий в столице и за границей.

То, что я собираюсь рассказать, может изменить твое отношение к возможному возвращению в Америку, и, хотя я отнюдь не намерен влиять на твое решение, я прошу со всей серьезностью отнестись к следующему.

Несмотря на то что Америка до сих пор не выступила открыто против Империи, тебе наверняка известно, что присоединение США к союзникам неизбежно.

После убийств высокопоставленных армян 24 апреля, о чем я упоминал в своем последнем письме, всех армян поголовно сгоняют в одно место и вывозят из города.

Вначале забирали только мужчин, достигших совершеннолетия, но в последние недели хватали женщин, детей и стариков.

Из официальных заявлений правительства следует, что они будут интернированы в лагеря и в город Дейр-эль-Зор в Сирии, но я получаю отчеты от наших консулов по всей стране и знаю, что многие из них умирают в пути от голода, от истощения!

Тебя должно серьезно обеспокоить, Чарльз, то, что это происходит не только в столице, но и по всей Империи, в частности, в восточных регионах.