Ануш. Обрученные судьбой

Взяв девочку за руку, Ануш стала обходить толпу, двигаясь к началу процессии. Ануш видела темные волосы Саси и пыталась привлечь ее внимание, когда мужчина в форме поклонился ей. Капитан стоял позади лейтенанта и улыбался во весь рот, демонстрируя все зубы, как женщина свои жемчуга. Он держал головной убор в руках, его черные волосы блестели на солнце, а пуговицы сверкали, будто бриллианты. Ануш отвернулась, притворяясь, что не заметила его.

– Хави! Вот ты где! – Саси взяла сестру за руку. – Пойдем, Ануш, мы должны войти в церковь вместе.

Дневник доктора Чарльза Стюарта

Мушар Трапезунд 22 апреля 1915 года

Любую работу в этот день следовало отложить, чтобы побывать на свадьбе Парзик Шатиян и Вардана Акиняна. Свадьбы здесь большая редкость, и жители деревни, в том числе и работники больницы, не могли пропустить это событие.

Мы вошли в церковь, сняли обувь, оставили ее в большой груде обуви возле входа, затем проследовали внутрь, кивками приветствуя гостей, сидящих по обе стороны прохода. Неф был разделен на море красных фесок и тюрбанов слева, где сидели мужчины, и темную половину справа, где расположились женщины в паранджах и черных платках.

Наши места были впереди, сразу за семьей жениха, и детям ничто не мешало наблюдать за происходящим.

Отец Грегори ждал в трансепте[20], отирая пот со лба и пытаясь надеть головной убор.

Было очень жарко, духота усиливалась от жара свечей, горящих в люстрах, которые висели над хорами, и подсвечниках, расположенных вдоль стен.

Все обмахивались бумажными веерами, или свободными концами занавесей, или всем, что попалось под руку. У меня было такое впечатление, что мой костюм сшит из самого плотного флиса, а жесткий воротничок норовит задушить. Все то и дело поворачивали головы, устремляя взгляды на дверь в надежде, что процессия вот-вот появится.

Сидевшая возле меня Манон обмахивала свое раскрасневшееся лицо; она сообщила мне, что Пол не сможет прийти.

Вдруг запел хор, и все сразу же встали.

Заметно нервничающая невеста шла по проходу под руку с крестным, направляясь к трансепту, где ее ожидал Вардан.

Жена Мераяна, Элспет, связала руки Парзик и Вардана лентой, и церемония началась.

Наконец, когда жара стала уже невыносимой, а капли пота с носа священника катились градом, будто капала вода из не полностью закрытого крана, только что повенчанная пара вышла из церкви на солнечный свет.

Все гости последовали за ними.

– Брак – это воистину ад! – воскликнула Манон, выглядевшая так, будто ее только-только сняли с вертела.

Стоя перед гостями, Парзик подняла фату, поприветствовала мужа, а потом молодые отправились в обход по площади, сопровождаемые оркестром.

– Не правда ли, все выглядит великолепно? – спросила восхищенная Хетти.

Красочные навесы были натянуты среди лимонных деревьев, под ними расставили столы. Стулья были поставлены для молодоженов и важных гостей, остальные должны были сидеть на ковриках и подушках. Бабушка Ануш и еще несколько пожилых женщин заканчивали сервировать столы. Я заметил, как отец Грегори облизывался в предвкушении угощения. Я намеревался ускользнуть и пойти в больницу, но мой живот урчал, и я осознал, что проголодался.

Разносились манящие запахи еды, но никому не разрешалось притрагиваться к блюдам, пока Мераян не произнесет тост.

– За мою крестницу Парзик и ее мужа Вардана! – провозгласил он, подымая бокал. – Да встретите вы старость вдвоем!

Только когда я выпил, заметил жандармов на противоположной стороне площади. Это были не местные, не мои пациенты. В деревне располагался небольшой жандармский участок, из года в год там служили одни и те же люди, и мне стало любопытно, зачем здесь появилось такое количество новых жандармов?

Тут Мераян объявил начало пира, и все увидели кушанья: кебаб, плов, хумус, баба гануш[21], буреки[22]. Также были блюда из анчоусов, приготовленных всеми мыслимыми способами.

Манон принесла вымоченного в ракии голубя, а мои дети приготовили лимонные пирожные, которые всем очень понравились.

Такого обилия еды жители деревни не видели уже много лет, и после празднования многим придется голодать несколько недель. Это был вопрос престижа – принести на стол хотя бы что-то, из небольших порций разных продуктов получалось какое-нибудь блюдо.

После того как подали еду отцу Грегору и молодым, гости принялись угощаться, набивая желудок, насколько это возможно. Я привык есть один, но с энтузиазмом принялся за кушанья, временами поглядывая на жену, которая была особенно красива в большой шляпе, украшенной розами.

Ануш