Ануш. Обрученные судьбой

– Не притворяйся, бабуля! Она сделала твою жизнь несчастливой, как и мою! Она ненавидела меня, свою собственную дочь. Если бы не ребенок, я вышла бы замуж за Казбека! Почему я должна беспокоиться о ней?

– Она не ненавидела тебя, Ануш!

– Ты можешь как-то иначе назвать ее отношение ко мне? Я никогда не буду так относиться к своему ребенку! Никогда! Если бы у меня не было тебя, бабуля…

– Если бы у тебя не было меня, ты смогла бы узнать свою мать лучше. Она всегда заботилась о тебе. – Старая женщина взяла Ануш за руку. – Я просто старая глупая женщина. Глупая и эгоистичная. Когда умер твой отец, я винила в этом твою мать. Было легко обвинять женщину, которая мне никогда не нравилась. Она не хотела выходить замуж за твоего отца, именно я настояла на этом браке, который разрешил земельный спор между нашими семьями и устраивал обе стороны. Устраивал всех, кроме Хандут. Она всегда была не такой, как все. Немного странной из-за того, что случилось с ней в детстве. На нее напали в лесу возле дома Казбека, когда ей исполнилось девять лет, и после этого она очень изменилась. Со временем она стала еще более странной. Ей никогда не нравилось общество мужчин, однако же ее заставили выйти замуж за одного из них. Для нее это было невыносимо. Но твой отец любил ее. В этом и заключается трагичность ситуации. Он видел в ней и другую сторону ее натуры, знал, что она может быть нежной. Он верил, что она может измениться. Что в конце концов у нее появятся чувства к нему.

Ануш слушала бабушку вполуха. Прошлое более не интересовало ее, имело смысл только настоящее.

– Ануш, послушай меня! Когда ты родилась, ты была так похожа на своего умершего отца, что у меня возникло чувство, будто я вновь обрела свое дитя! Я не могла потерять его второй раз. Никто не мог забрать тебя у меня, даже твоя мать! Много раз она пыталась сблизиться с тобой. Правда, много раз. Она была очень недоверчивой, и я сделала так, чтобы она не испытывала доверия и к тебе. Я стала между вами.

Лале наелась, Ануш продолжала держать ребенка на руках. Гохар еще не закончила.

– Когда пришли солдаты и завели ее в спальню, я увидела то, чего не видела раньше. Она сама была еще ребенком. Девочкой, у которой никогда не было шанса. Но было слишком поздно. Я уже ничего не могла для нее сделать. Да простит меня Бог, было уже слишком поздно. – Гохар взяла внучку за руку. – Ты должна найти ее! Пообещай мне, Ануш!

– Бабуля…

– Пообещай, ты должна пообещать!

– Да… да, я найду ее. Обещаю.

* * *

Как только наступили сумерки, Джахан велел становиться лагерем перед горным перевалом, чтобы не переходить через узкий перевал ночью. Теперь они были на территории, которую контролировала банда шота. Капитан решил заночевать здесь и тронуться в путь на рассвете.

Гохар заметно ослабела к этому времени. Когда караван остановился, она буквально упала на землю. Вода в баклажке заканчивалась, на протяжении всего дня Ануш лишь смачивала бабушке губы, зная, что ей очень хочется пить. Она также экономила хлеб, но однажды лишилась большей его части – он был украден стариком, который спал возле них. Остатки хлеба она прятала в кармане юбки. Когда караван останавливался, она шла к повозке, чтобы проведать Парзик, которая лежала в забытьи. Девушка уже не узнавала ни Ануш, ни Серануш, но слабым голосом звала своего ребенка. Две исхудавшие руки тянулись к Лале, прикорнувшей на материнской груди. Ануш положила дочку возле Парзик, та улыбнулась, поцеловала ребенка, и они обе заснули.

Последние несколько дней Лале была необычайно тихой, какой-то вялой, Ануш едва улавливала ее дыхание. Время от времени Ануш даже останавливалась, прижимая дочку к груди, чтобы расслышать едва различимый стук ее сердца.

По вечерам по настоянию Гохар она искала Хандут. Ходила мимо людей, вглядываясь в их лица, скорее мертвые, чем живые. Но она не находила мать. Хандут будто растворилась.

По лагерю распространялись эпидемии холеры и дизентерии, на шестой день, ближе к вечеру, болезнь забрала крестного отца Парзик Мераяна Асадуряна. Его тело оставили на обочине, а караван двинулся дальше.

* * *

Ранним утром ущелье протяженностью четыре километра было практически все в тени, но к полудню солнце уже нещадно жарило, не спасали одежда и шарфы. Люди молили об отдыхе, но караван не останавливался. Капитан объявил, что необходимо пройти ущелье до наступления сумерек.

Ануш несла Лале в перевязи за спиной, а бабушку вела за руку, умоляя ее продолжать идти. Некоторое время спустя Гохар сказала, что должна немедленно сходить в туалет. Садясь на корточки около дороги, старуха ухватилась за внучку, чтобы удержаться, и тут зловонный жидкий кал полился ей на ноги. Ануш изо всех сил пыталась удержать бабушку, та, испытывая сильную боль, прижала руки к животу.

Ануш молилась, чтобы это была не холера, вытирая бабушку, как могла, куском собственной юбки. Старуха едва держалась на ногах. Ануш влила последние капли воды ей в рот.

– Мне нужно присесть. Хотя бы на минуту.

Гохар тяжело дышала, и Ануш помогла ей сесть на землю.