Анж Питу

— Господин Бертье де Савиньи?

— Он подарил вам серьги, которые вы надели в тот день, когда танцевали с господином Изидором.

— И что?

— И вот: я видел людей, которые ели его сердце, я видел их своими глазами.

Все громко ахнули. Катрин упала на стоявший позади нее стул.

— Ты сам видел? — спросила мамаша Бийо, дрожа от ужаса.

— И господин Бийо тоже видел.

— О, Боже мой!

— Теперь, — продолжал Питу, — всех аристократов Парижа и Версаля, должно быть, уже зарезали или сожгли.

— Какой ужас! — прошептала Катрин.

— Ужас? Почему? Вы-то не аристократка, мадемуазель Катрин.

— Господин Питу, — сказала Катрин с мрачной решимостью, — мне кажется, вы не были таким жестоким до отъезда в Париж.

— Я нисколько не изменился, мадемуазель, — ответил Питу в нерешительности, — но…

— Но тогда не хвастайтесь преступлениями парижан, вы ведь не парижанин и не совершали этих преступлений.

— Я в них не участвовал, наоборот, нас с господином Бийо чуть не задушили, когда мы пытались вступиться за господина Бертье.

— О, мой добрый отец, мой храбрый отец! Я узнаю его, — пылко вскричала Катрин.

— Мой достойный муж! — сказала мамаша Бийо со слезами на глазах. — Так что же он сделал?

Питу рассказал об ужасной сцене, которая произошла на Гревской площади, об отчаянии Бийо и его желании вернуться в Виллер-Котре.

— Тогда отчего же он не вернулся? — спросила Катрин тоном, глубоко взволновавшим сердце Питу, тоном страшных предсказаний, которыми умели потрясать сердца людей древние прорицатели.

Мамаша Бийо молитвенно сложила руки.

— Господин Жильбер не пустил, — ответил Питу.

— Господин Жильбер, что же, хочет, чтобы моего мужа убили? — зарыдала г-жа Бийо.

— Он хочет разорить дом моего отца? — прибавила Катрин так же мрачно.

— О нет! — произнес Питу. — Господин Бийо и господин Жильбер уговорились, что господин Бийо ненадолго задержится в Париже, чтобы закончить революцию.

— Сами, вдвоем? — удивилась мамаша Бийо.

— Нет, вместе с господином де Лафайетом и господином Байи.

— Ах! — с восхищением произнесла фермерша. — Раз он с господином де Лафайетом и с господином Байи…

— Когда он думает вернуться? — спросила Катрин.

— О, этого я не знаю, мадемуазель.

— А ты, Питу, как же ты вернулся?

— Я привел к аббату Фортье Себастьена Жильбера и пришел сюда, чтобы передать наказы господина Бийо.

Проговорив эти слова, Питу встал с достоинством дипломата; работники, может быть, и не поняли его, но хозяева поняли сразу.

Мамаша Бийо тоже встала и отослала всех.

Катрин осталась сидеть и пыталась прочесть мысли Питу прежде, чем слова слетят с его уст.

«Что-то он сейчас скажет?» — гадала она.

XXXII ГОСПОЖА БИЙО СЛАГАЕТ С СЕБЯ ПОЛНОМОЧИЯ

Обе женщины приготовились внимательно выслушать волю почтенного отца семейства. Питу понимал, что перед ним задача не из легких: он видел, как мамаша Бийо и Катрин трудятся бок о бок; он знал властолюбивый характер одной и независимый нрав другой.

Катрин, такая мягкая, такая работящая, такая добрая девушка, благодаря всем этим достоинствам пользовалась на ферме огромным влиянием; а что такое властность, если не упорное нежелание подчиняться?

Питу понимал, какое удовольствие его слова доставят девушке и какое огорчение причинят ее матери.

Ему казалось несправедливым, нелепым отодвигать мамашу Бийо на второй план. Это ставило Катрин намного выше Питу, что в теперешних обстоятельствах было нашему герою совершенно ни к чему.

Но он прибыл на ферму как гомеровский вестник: он олицетворял уста, память, но не ум. Питу начал так:

— Госпожа Бийо, господин Бийо хотел, чтобы вы поменьше волновались.

— Как это? — удивилась добрая женщина.

— Что значит волноваться? — спросила юная Катрин.

— Это значит, — ответил Питу, — что распоряжаться такой фермой, как ваша, нелегко: много забот и хлопот…

— Ну и что?

— Платежи…

— Ну и что?

— Пахота…

— Дальше?

— Сбор урожая…

— А кто спорит?

— Конечно, никто, госпожа Бийо; но ведь чтобы продавать зерно, надо ездить на торги.

— У меня есть лошадь.

— Надо уметь торговаться.

— О, я за словом в карман не полезу.

— А пахать землю!

— Разве я не привыкла за всем присматривать?

— А собирать урожай! Это совсем другое дело: надо накормить работников, надо помочь возчикам…

— Ради блага моего мужа я готова на все! — воскликнула славная женщина.

— Но, госпожа Бийо, в конце концов…

— Что в конце концов?

— Столько работы… в ваши лета…

— Ах! — воскликнула матушка Бийо, глядя на Питу искоса.

— Помогите же мне, мадемуазель Катрин, — взмолился бедный малый, видя, что положение осложняется и силы его на исходе.

— Но я не знаю, чем могу вам помочь, — сказала Катрин.

— Так вот, — набрался храбрости Питу. — Господин Бийо решил не взваливать все эти заботы на госпожу Бийо.

— А на кого же? — прервала она, трепеща разом от почтения и изумления.

— Он поручает распоряжаться на ферме человеку, который покрепче, чем вы, и который близок вам и ему. Он передает бразды правления мадемуазель Катрин.

— Моя дочь будет заправлять в доме! — воскликнула старая мать с недоверием и неизъяснимой ревностью.

— Под вашим надзором, матушка, — поспешила сказать девушка, заливаясь краской.