Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит

– А вчера вечером… – Райс запнулся, зажмурился, и в ушах раздался вой туров, хлюпанье грязи и визг тормозов. – Вчера вы чуть не стали причиной нескольких смертей. Здесь, в диагностическом кабинете.

– Ну уж к этому меня не приплетайте! – она раздраженно повела плечом и почесала щеку, стирая остатки вчерашних румян с одной стороны лица. – Я сюда лишь раз заглянула, и на тот момент все тут были живы. Ваша ненаглядная х-хавранка хлопотала над Тонкиным, и мисс дэс Морган была в сознании…

– Ваш «танец» с сиром Вейроном…

– Просто танец, Кейр. Вы же отказались, – Алексия скрестила руки на груди и подняла на него глаза.

Интересный взгляд. Прямой, упертый, уверенный в своем праве.

– Зачем? – устало спросил у голубых глаз.

Часы в центре пентаграммы оказались не случайно. Целью был он. Природники не сами придумали уложить в «главный угол» гребень Донован. Правда, запутались с виззарийским… Сложный язык, неоднозначный в трактовках, Рэдхэйвен прав.

– Вас это так сильно удивляет?

– Крайне сильно, – угрюмо кивнул.

В кабинете повисла тишина. Только сшиватель в руках Граймса пощелкивал, отбивая секунды. Казалось, прошла вечность, пока Алексия поднялась со стула, расправила плечи и возвысилась над столом величественной статуей.

– Я уже говорила, Кейр. Вы одиноки, как и я. Ваши чувства неочевидны, Варх свидетель, но мои давно как на ладони…

– И вы решили их открыть?

– Я решила открыть вам глаза! – Алексия всплеснула руками. – На то, что происходит вокруг. На мир, на романтику Ахавы. Когда внутри все пылает, когда сердце бьется чаще, громче, и…

«И руки сами забираются под варховы кружева», – мысленно проворчал магистр.

– Вы умная женщина, Алексия, – признал Райс, следя за ее ломанными, истеричными жестами и все меньше веря в устроенный фарс. – Какая, к линялым гхаррам, романтика?

Слишком четкий план, слишком аккуратное исполнение. Это не было ни шуткой, ни импульсивным проявлением чувств.

– Знаете, есть миры, в которых считают, что голубые глаза – признак заплутавшей истинной судьбы. Ваша судьба я, в том нет никаких сомнений.

Мисс Донован отряхнула ладони от невидимой грязи и, поджав губы, уселась обратно на стул.

– Вы, ми-и-илочка, в болото не шлепались, пиявок кружевным задом не собирали. В обморок на каменный пол не падали, к разрыву не гуляли. Седины сиру Райсу не добавляли, – язвительно прокряхтел док, привлекая в себе внимание. – Рановато вы на себя лавры истинной нацепили. Рановато, моя вредоносная… А то, что женщина умная, так даже хорошо. Мне хоть будет, что ампутировать.

Сшиватель Граймса опасно клацнул, леска засеребрилась, и Алексия вжалась в кресло по самые плечи.

***

Алисса Лонгвуд

Рой чешуекрылых парил в животе так отчетливо, что проснулась я от щекотных ощущений внутри. Будто меня всю ночь накачивали жидкой «Эйфорией», и теперь эффект выветрится не раньше, чем через месяц. Заболела. Как гхарру пить дать, заболела!

Посопев в розовую подушку, пахнущую Райсом и вчерашним безумием, я вяло поднесла к лицу ладонь. Гхаррова западня… Вчера я умудрилась забыть.

Там, в вояжере, я совсем спятила, сгорела в желании, обрушившемся на бедную Лисси. Но сегодня отчетливо увидела на пальце перстень с маленьким самарудом. Невинное украшение, сделавшее меня заложницей собственной маски.

Тяжелая голова в отчаянии бухнулась назад в подушку. Вика. С Райсом ночью была Вика.

Это ее светлые волосы он накручивал на пальцы, ее пухлые губы зацеловывал до полуобморока. Милое голубоглазое создание с ажурными хавранскими нравами… Которые вчера ему со всех сторон и продемонстрировала.

Я вернула на тело батистовую сорочку, сверху натянула розовое платье. Порылась в кармане юбки, нашла порванное кружево… и с обиженным стоном отбросила его на кровать. Тьма! Сколько еще раз Лисси Лонгвуд планирует прогуляться по академии с голым задом?

Голова кружилась, воспоминаний было слишком много. И неприятных, связанных с Вейроном, маутянками и подкрадывающейся смертью. И приятных – настолько, что хотелось схватиться за дверной косяк, зажмуриться и представить все снова в деталях. Выдающихся и… и вообще.

Меня пошатывало после круговорота ночных испытаний. Я выбралась в коридор и осторожно поплелась в целительское. Уверена, Граймс не пожалеет для меня фирменного тоника и пары пульсаров, приводящих в чувство.

Только сейчас заметила, что татуировка с руки пропала. Что за варховщина? Райс нашел способ избавиться от привязки и даже не потрудился мне сообщить?

В диагностическом грохотали голоса, и я привалилась к стене. Слишком много людей. А я чувствовала себя предательски голой, хоть тело и прикрывали две юбки.

– Она будто звала меня, манила заглянуть в разлом в алтаре… Но целиком книгу я вынести из храма не смогла, – объясняла кому-то мисс Донован. Ее голос вылетал из приоткрытой двери и звонким эхом разлетался по коридору. – Я плохо читаю по-виззарийски, но что-то поняла. Там говорилось о ритуале, призывающем любовь к тем, кто ее ищет. К тем, кто в ней нуждается. И я нуждалась! И вы тоже, пусть и не замечали…