Анжелика

— До свидания, каспаша, до свидания, — сказал мавр, подойдя к Анжелике, — а моему маленькому хозяину Флоримону ты скажи…

— Хорошо, иди… — сухо прервала она его.

Но ее в самое сердце поразил взгляд, который бросил на нее мавр, перед тем как выйти из комнаты, — взгляд побитой собаки…

Она торопливо пересчитала деньги и ссыпала их в кошелек. Теперь ей хотелось только одного: поскорее уйти отсюда.

— О, дорогая моя, все это очень тяжело, я понимаю, — вздохнула герцогиня де Суассон, с сияющим лицом обмахиваясь веером. — Но не отчаивайтесь, колесо фортуны беспрестанно вертится. Да, случается, что люди попадают в Бастилию, но ведь и оттуда выходят. Вы знаете, что Пегилен де Лозен вновь в милости у короля?

— Пегилен! — Анжелика просияла от этого известия. — О, как я рада! Что же произошло?

— Его величеству нравятся дерзкие выходки этого смелого дворянина. Он воспользовался первым же предлогом и вернул его. Говорят, Лозен попал в Бастилию из-за того, что дрался на шпагах с Филиппом Орлеанским. А некоторые даже утверждают, будто они схватились из-за вас.

Анжелику мороз пробрал по коже при воспоминании о том ужасном вечере. Она снова с жаром попросила герцогиню де Суассон никому не рассказывать о ней, не раскрывать ее убежища. Герцогиня де Суассон, которая по своему богатому опыту знала, что людьми, попавшими в опалу, не стоит пренебрегать, пока сам король не решит окончательно их судьбу, поцеловала на прощанье Анжелику и обещала выполнить ее просьбу.

Глава 41

Продажа Куасси-Ба немного отвлекла Анжелику от мыслей о делах мужа. Теперь, когда его судьба зависела не только от ее усилий, она поддалась какому-то фатализму, что в ее состоянии, впрочем, было вполне объяснимо. Несмотря на все ее опасения, беременность протекала нормально. Ребенок, которого она носила под сердцем, был жив.

***

Гонтран пришел проститься с сестрой. Он отправлялся путешествовать по Франции и купил мула, правда, по его словам, «не такого красивого, как у нас». В городах он будет пользоваться гостеприимством тайного братства подмастерьев. Страдал ли он оттого, что порвал со своей средой? Похоже было, что нет.

Провожая его, Анжелика с грустью посмотрела ему вслед.

Однажды утром она возвращалась с Флоримоном с прогулки к большой башне, куда пастух из Бельвилля часто пригонял стадо коз и ослиц. Он пас их на пустыре, рядом с башней, и продавал молоко, тут же надаивая его при покупателе. Он утверждал, что козье молоко очень полезно кормилицам, а молоко ослицы — «тем, у кого темперамент ослаблен невоздержанностью и распутством». Хотя последнее никак нельзя было отнести к Анжелике, она нередко покупала у него кувшинчик молока ослицы. Анжелика шла, держа за ручку Флоримона, который семенил рядом, как вдруг, подходя к дому, услышала крики и увидела сына своей хозяйки, который убегал, прикрывая руками голову, а за ним мчались дети и бросали в него камнями.

— Кордо! Висельник! Иди-ка сюда! Высунь-ка язык, как висельник!

Мальчишка, даже не пытаясь сопротивляться, вбежал в дом.

Немного погодя, в час обеда, она увидела его на кухне — он спокойно ел свою порцию гороха.

Сын вдовы Кордо не вызывал особого интереса у Анжелики. Это был крепкий, коренастый пятнадцатилетний подросток, молчаливый и, судя по низкому лбу, не отличающийся большим умом. Но он был услужлив с матерью и жильцами.

Единственным его развлечением по воскресеньям, по-видимому, была игра с Флоримоном, который командовал им, как хотел.

— Что случилось, бедный мой Кордо? — спросила Анжелика, садясь перед глиняной миской, куда хозяйка положила ей горох с китовым мясом. — У тебя же такие крепкие кулаки, почему ты не проучил бездельников, которые бросали в тебя камнями?

Подросток пожал плечами, а его мать сказала:

— Знаете, за столько времени он уже привык. Я и сама, случается, обмолвлюсь и назову его Висельником. А камнями-то в него всегда кидали, даже когда он был совсем маленький. Это на него не действует. Главное, чтобы он стал мастером своего дела, вот что! Тогда его будут уважать. В этом я не сомневаюсь!

И старуха усмехнулась, что сделало ее еще более похожей на колдунью.

Анжелика вспомнила, с каким отвращением Франсуаза Скаррон говорила о сыне и о матери, и удивленно посмотрела на колдунью.

— Так это, значит, правда? Вы ничего не знаете? — спросила вдова Кордо, снова ставя сковороду на огонь. — Ну что ж, я не собираюсь этого скрывать: мой сын работает у мэтра Обена.

И так как Анжелика ничего не поняла, старуха пояснила:

— Мэтр Обен — палач! Вот так-то!

У Анжелики по всей спине, сверху донизу, побежали мурашки. Она молча принялась за свой немудреный обед. Было время поста, предшествующего рождественским праздникам, и к столу ежедневно подавали одно и то же блюдо: кусок вареного китового мяса и горох — постный обед бедняков.