Анжелика и её любовь

Ему нравилось делать эффектные жесты, которые множили ходившие о нем легенды и обеспечивали ему глубокое и всевозрастающее уважение среди сластолюбивых жителей Востока. Было широко известно, что в выборе красавиц для любовных утех у него безукоризненный вкус. Ему нравился азарт торгов, нравилось под великолепной телесной оболочкой открывать в этих униженных женщинах робкий огонек души, видеть, как они оживают; еще он любил слушать рассказы этих черкешенок, московиток, гречанок, эфиопок: о детстве, о нищете.., все это позволяло ему отвлечься от его обычных трудных и опасных дел. В их объятиях он отдыхал, обретал мимолетное забвение, порой в наслаждениях, которые они ему дарили, даже была прелесть новизны. Они быстро привязывались к нему, становились беззаветно преданными. Прелестные, изящные игрушки, которыми он недолгое время развлекался, лаская их, узнавая их ближе, или красивые дикие животные, которых ему нравилось приручать. Однако, одержав победу, он быстро терял к ним интерес. Он познал слишком много женщин, чтобы хоть одна из них могла крепко привязать его к себе. Оставляя их, он делал все, чтобы дать им возможность начать жизнь заново: отправлял похищенную женщину на родину; бедной, привыкшей с детства зарабатывать продажной любовью, давал денег, чтобы отныне она была свободна в выборе пути; случалось ему и возвращать матерям отобранных детей… Но сколь многие из этих женщин молили его: «Не отсылай меня, ведь я не стесню тебя… Я занимаю так мало места… Больше я ни о чем не прошу».

Ему приходилось остерегаться всяких приворотных зелий, которые они пытались подсыпать ему в питье, разгадывать их коварные уловки. «Ты такой сильный, — стенали они в досаде, — ты все видишь, обо всем догадываешься. Это несправедливо. Я такая слабая… Я всего лишь женщина, которая хочет жить в твоей тени». Он смеялся, целовал красивые сочные губы — они значили для него не больше, чем наспех отведанный плод — и снова уходил в море.

Иногда слух о какой-нибудь новой красавице возбуждал в нем любопытство и охоту купить ее.

Купец с Милоса, рассказывая ему о прекрасной зеленоглазой пленнице, так расхваливал «качество товара», что эти неумеренные восточные восторги его даже позабавили. Несравненная! Восхитительная! В торгах примет участие сам Шамиль-бей, поставщик гарема турецкого султана — уже из-за одного этого монсеньор Рескатор должен вступить в борьбу. Он не разочаруется… Да пусть судит сам! Он желает узнать ее национальность? Француженка — этим все сказано! Происхождение? О, оно у нее просто изумительное. Речь идет о настоящей придворной даме его величества Людовика XIV! Тем, кто заявил о своем участии в торгах, по секрету сообщили, что она даже была одной из фавориток короля Франции! Ее походка, манеры, речь неопровержимо все это подтверждают, а вдобавок к тому она еще и средоточие всех мыслимых прелестей: золотые волосы, светло-зеленые, точно море, глаза, тело богини. Ее имя? В конце концов почему бы и не сказать, дабы развеять последние сомнения? Имя ее — маркиза дю Плесси-Белльер. Говорят, Плесси-Белльер — очень знатный род. Роша, консул Франции, который видел красавицу и говорил с нею, твердо за это ручается.

Он остолбенел. Убедившись после настойчивых расспросов, что его собеседник не сочиняет, он, бросив все дела, мгновенно снялся с якоря и помчался в Кандию. По дороге он узнал, при каких обстоятельствах эта молодая женщина попала в руки работорговцев. По одним рассказам выходило, что она направлялась в Кандию по делам, по другим — что она спешила туда для встречи с любовником. Французская галера, на которой она плыла, потерпела крушение, а потом ее захватил на одном маленьком суденышке разбойничавший в тех водах маркиз д'Эскренвиль. Какая же удача привалила этому мелкому пирату! Цена на торгах наверняка поднимется до головокружительных высот.

И все же, чтобы вполне поверить, ему надо было увидеть ее самому. Несмотря на все его хваленое хладнокровие, у него сохранилось лишь смутное воспоминание о том миге, когда он увидел, что это и впрямь она, и одновременно узнал, что ее вот-вот продадут. Сейчас же, немедля, остановить торги, назвать такую сумму, чтобы покончить все разом! Тридцать пять тысяч пиастров! Чистое безумие…

И затем, тут же — прикрыть ее, отгородить от чужих взглядов.

Только тогда он почувствовал, что она в самом деле рядом, коснулся ее — живой, реальной. И с первого же взгляда ему стало ясно, что силы ее на исходе, что угрозы и жестокое обращение этих негодяев, торговцев человеческим телом, довели ее почти до помешательства — словом, что она ничем не отличается от тех несчастных, дрожащих, сломленных женщин, которых он подбирал на рынках Средиземноморья. Она смотрела на него безумным блуждающим взглядом и не узнавала… Тогда он решил пока не снимать маску, а сначала увести ее подальше от этого сборища, от всех этих жадных, любопытных глаз. Он увезет ее в свой дворец, окружит заботой, успокоит. А потом, когда она отдохнет и проснется, он будет у ее изголовья.