Анжелика и заговор теней

Жоффрей де Пейрак оказался рядом с Анжеликой. Он видел только ее. Только она существовала для него. Она протянула руку к бокалу.

— Чего бы вы хотели выпить, монсеньор Рескатор?

— Ничего… Я смотрю на вас.

Она вспомнила о подарке, который он преподнес ей сегодня утром. Жоффрей повесил ей на шею часики в виде цветка лилии.

— Почему такие-часы? В честь чего? — спросила она.

— А почем бы и пет?

Она живо повернулась к нему, ища его взгляд через прорези маски. Она дружески погладила то место на щеке, где под маской проходил след ранения.

— О!.. — только и оказала она. — Ты!

Она хотела сказать: «Сколько неожиданного в тебе. Эти движения души, сердца характерны только для тебя. Они приводят меня в восторг. — И еще; Я знаю тебя, несмотря на твою тайну. Я тебя расшифровываю. Ты для меня но-незнакомец. Ты умеешь играть моим сердцем и самыми сокровенными мыслями. Это правда. А я без сил и — в твоей власти».

Не-обращая внимания на гомон вокруг, он наклонился к Анжелике, взял со-лицо в свои ладони, нежно поцеловал в лоб, как ребенка, а затем — в губы, а она почувствовала щекой грубое прикосновение медной маски. Маргарита Бургуа и отец-иезуит подметили ото. Некоторые, крестьянки качали головами. Молодью, крестьянки растрогались. Этим вечером в порту будет большой праздник.

Глава 15

Во время этого вечера произошел инцидент, который выдвинул Анжелику в персоны первого ранга.

Праздник был в разгаре. Наступила ночь. Пеопи сменялись танцами. Внезапно Анжелику поразила мысль, овладевшая ею полностью. Анжелика покинула общество, в первом ряду которого она только что поднимала бокал за процветание Новой Франции.

Все шло хорошо. Пылали костры, отгоняя ночную тьму. В разных уголках можно было и поесть, и попить, и потанцевать. На церковной площади поджаривался на вертеле бык. Пейрак угощал спиртом, марочными французскими винами. Он раздавал медали с изображением всех святых — это был подарок графа населению в память о его прибытии в Канаду. Само небо как бы благословляло этот праздник. Местный кюре извлек из глубин своего погреба несколько бутылок с настойкой из бузины, которую он изготовил сам, и согласился освятить медали, привезенные сеньором с «Голдсборо». Ему вручили бутыль со святой водой, и он разбавил ее своим драгоценным нектаром.

Каждый мог отведать этого напитка, а Жоффрей поздравил кюре с замечательным перегонным аппаратом.

Собрались все: экипажи кораблей, солдаты форта, коммерсанты, крестьяне, охотники, индейцы из ближних становищ со своими вождями, украшенными перьями и татуировкой. Лишены отпуска были только пассажиры, экипаж и капитан «Сен-Жан-Баптиста». Граф де Пейрак наказал их за два пушечных выстрела.

Озабоченная Анжелика пустилась на поиски Маргариты Бургуа. Анжелика видела недавно, что Маргарита подходила к Жоффрею. После этого на «Сен-Жан-Баптист» были отправлены корзины с едой, очевидно, для спутников монахини и больных пассажиров.

После этого Маргарита появлялась то у одного кружка, то у другого. Всюду ее встречали приветливо и почтительно. Затем она удалилась. Ее приютила дочь Кариллона Катрин-Гертруда. Анжелика запомнила дом, большую ферму с забором из крупных камней, огромный хлев для скота. Когда она туда пришла, семья совершала вечернюю молитву. Она вошла в дом и преклонила колени, чтобы дождаться конца. В этот вечер к обычным молитвам, в честь мадемуазель Бургуа, добавили еще литании святых. Анжелика кипела от нетерпения. Ее терзала тревога, которая привела ее сюда. Во время праздника, когда она находилась рядом со своим мужем и аплодировала танцующим парням и девушкам, в ее мозгу, как вспышка молнии, мелькнула мысль: она должна кого-то спасти, иначе будет поздно. И она помчалась сквозь ряды гуляющих, спрашивая на ходу: «Вы не видели мадемуазель Бургуа? Вы не знаете, где мадемуазель Бургуа?»

Теперь она ее нашла и сидела, пока семья молилась, словно на иголках. Наконец, вся благочестивая компания поднялась, и Анжелика бросилась к той, которую искала.

— Мадемуазель Бургуа, могу я у вас кое-что спросить? Семья Катрин-Гертруды, ее сын, невестка, дети, внуки, дяди, тетушки, кузины, слуги и служанки пришли в восторг при виде Анжелики, но она не нашла времени, чтобы приветствовать их всех. Она увлекла мадемуазель Бургуа в сторону.

— Извините меня, вам, наверное, не терпится отдохнуть.

— Не отрицаю. Хотя служба нашего Господу обязывает; нас умерщвлять наше тело, и в общем, я этим довольна. Но я думаю, что сон на хорошей постели, в Канаде, сегодня только порадует мое сердце.

Она покачала головой.

— Бедный Сен-Жан-Баптист! Я испытываю большую нежность к этому пустыннику, который крестил нашего Господа Иисуса Христа. Но я не смогу теперь обращаться с молитвой к этому святому, не вспоминая одновременно и корабль, носящий его имя. Неудобства — это еще ничего. Но злоба, ненависть! Все наши призывы ничего не значили. Кажется, у капитана душа еще чернее, чем у экипажа… Чем гнуснее экипаж, тем более благочестивое имя дают кораблю.