Анжелика. Королевские празднества

Однако к нему очень быстро вернулось прежнее хладнокровие. Мужчина сощурил глаза так, что они превратились в две блестящие щелочки.

— Так мы пытаемся кусаться? Решительно, у вас слишком много талантов для маленькой провинциалки.

Он быстро огляделся по сторонам и, схватив ее за руки, толкнул под лестницу.

— Пустите меня! — процедила Анжелика.

— Сейчас, моя красавица! Но сначала заплатим по счетам. — И, прежде чем она сумела угадать его жест, он запрокинул ей голову назад и безжалостно впился в губы. Анжелика вскрикнула. Ее рука молниеносно взмыла вверх и отвесила обидчику звонкую пощечину.

Годы, затраченные на изучение хороших манер, не до конца изжили в ней необузданный нрав пышущей здоровьем деревенской девушки, и в приступе гнева Анжелика вновь пускала в ход кулаки, как когда-то давно со своими маленькими крестьянскими приятелями. Пощечина оказалась настолько сильной, что у дворянина, должно быть, искры из глаз посыпались, так как он отшатнулся от нее, схватившись рукой за щеку.

— Честное слово, вы деретесь, словно какая-нибудь прачка!

— Пропустите меня, — повторила Анжелика, — или я так разукрашу вам лицо, что вы не сможете показаться перед королем.

Почувствовав, что свое обещание она сдержит, он отступил на шаг.

— О! Как бы мне хотелось на всю ночь заполучить вас в свои руки! — процедил он сквозь сжатые зубы. — Клянусь, что к утру вы бы стали смирной и мягкой, словно воск!..

— Ну что ж, — рассмеялась Анжелика, — обдумайте вашу месть… держась рукой за щеку.

Она пошла прочь и вскоре добралась до выхода из дворца. Толпа рассеялась, так как многие ушли, чтобы подкрепиться.

Прижимая к губе платочек, Анжелика чувствовала себя оскорбленной и униженной.

«Только бы было не слишком заметно… Что я отвечу Жоффрею, если он спросит? Он проткнет шпагой этого грубияна, а этого никак нельзя допустить. Если только, напротив, не рассмеется… Жоффрей-то как раз не питает иллюзий по поводу нравов этих разряженных сеньоров-северян… Я начинаю понимать, что он имел в виду, когда говорил, что королевский двор не мешает поучить хорошим манерам… Но у меня нет желания заниматься этим…»

Выйдя на улицу, она принялась высматривать свой портшез. Наконец, заметив его, Анжелика приказала носильщикам доставить ее домой.

На улицах было не протолкнуться. Город походил на потревоженный муравейник. Но там, где располагался их дом, было гораздо спокойнее.

Постепенно, деталь за деталью, она сняла великолепное золотое платье и, намереваясь вновь присоединиться к Жоффрею, переоделась в более удобный, но не менее элегантный наряд. У нее даже осталось немного времени на то, чтобы присесть за стол, на котором Маргарита накрыла легкий завтрак.

Но стоило Анжелике приняться за еду, как за дверью послышался шум голосов — звали ее. Это пришли посыльные от принцессы де Монпансье, которая приглашала графиню де Пейрак присоединиться к ней в самом сердце Сен-Жан-де-Люза около дома, где остановилась королева Анна Австрийская.

Так что Анжелике пришлось вновь сесть в портшез, но на этот раз носильщики и эскорт были одеты в цвета принцессы, поэтому то и дело раздавались аплодисменты и приветственные крики. Толпа зевак, пестрая смесь уроженцев края и приезжих со всех уголков Франции, научилась узнавать экипажи высокопоставленных особ, которые были большой редкостью в их местах и которым они теперь, пользуясь случаем, восторженно хлопали. Имя мадемуазель де Монпансье, кузины короля, было известно всем благодаря военным подвигам во времена Фронды, и Сен-Жан-де-Люз гордился тем, что принимает ее в своих стенах.

Посланный за Анжеликой конюший[63] попросил ее подождать немного на площади. Дома, выходившие на нее, буквально трещали по швам от бурной деятельности слуг и горничных, пытавшихся навести порядок, чтобы угодить своим господам, в то время как последние толпились на улице, переходили от одной группы знакомых к другой, продолжая разговоры, начатые в комнатах и салонах, которые они были вынуждены только что покинуть.

С любопытством рассматривая их, Анжелика ждала принцессу перед красивым зданием из красного кирпича — замком Асанедес.

Кто-то коснулся ее руки.

— Моя дорогая, я вас повсюду искала, — произнесла Великая Мадемуазель, внушительная фигура которой только что появилась рядом. — Я так измучилась, думая обо всех этих глупостях, что наговорила вам сегодня утром, не зная, кто вы. Увы! Когда такой праздничный день, а вы лишены привычного комфорта, нервы начинают шалить, а язык теряет всякую осмотрительность.

— Пусть Ваше Высочество не беспокоится, вы всего лишь сказали правду, хоть и не лестную. Я же запомню только то, что вы произнесли сейчас.

— Вы сама доброта. Я так счастлива, что мы соседи… Вы ведь еще одолжите мне вашего цирюльника, не так ли? Вы располагаете временем? По-моему, эти испанцы никогда не появятся…

— Я к услугам Вашего Высочества, — присев в реверансе, ответила Анжелика.